Н.С. Мухамеджанова,
К вопросу о кочевой цивилизации
в творчестве Ю.Н.Рериха
Чем нам интересно творческое наследие Ю.Н.Рериха? Глубиной и масштабностью подхода, научного видения, подлинно научным интересом, в том числе к вопросу об исторической роли и культурном влиянии кочевников на народы Средней Азии.
«Великие кочевые империи, колоссальные по замыслу и занимаемому географическому пространству, остаются и поныне почти неисследованными... Единственными вещественными памятниками этих народных сдвигов являются многочисленные группы курганов или могильников, разбросанных на всем протяжении Русско-Азиатских степей, этой несравненной колыбели кочевого быта»[1].
Величие кочевых империй, запечатленное в исторических анналах и литературных памятниках их соседей, остается и поныне предметом интереса современных исследователей. Именно сейчас рассмотрение с современных позиций, свободных от различного рода рамок и ограничений, позволяет по достоинству оценить исключительный по своей значимости величайший вклад Ю.Н.Рериха в мировую науку.
А ведь свежи в памяти события, когда объективный, аргументированный, научный анализ подвергался жесточайшей критике с последующей идеологической травлей автора. Таким примером может служить книга Олжаса Сулейменова «Аз и Я», в которой анализировались вопросы взаимовлияния и взаимодействия различных культур.
"Не случайно Николай Константинович Рерих, начавший свою художественную деятельность с огромного интереса к сюжетам древней Руси, почувствовал, что для объяснений их ему одного только местного русского материала недостаточно. Культурные связи увели его в Монголию и дальше в Тибет, потому что там были люди, которые были связаны с нашими русскими славянскими предками неразрывными узами любви и вражды, случайных столкновений и обмена невестами", — писал Л.Н.Гумилев. «Там была другая часть, другая половина великой середины нашего континента..." [2].
Во время Центрально-азиатской экспедиции Н.К.Рериха, в своей классической работе "Звериный стиль у кочевников Северного Тибета", получившей высокую оценку в международных научных кругах, Ю.Н.Рерих пишет о традиции особого "звериного стиля", свойственного в древности всему скифскому миру от южно-русских до центрально-азиатских степей.
«Трудно сказать, связан ли "звериный стиль" с каким-либо определенным этническим типом людей. Я склонен считать, что он возник у кочевников и охотничьих племен разных этнических групп, но живущих в среде, имеющей много общего, ибо только так мы сможем объяснить широкое распространение "звериного стиля" от границ Южной России до границ Китая и от сибирской тайги до величественных вершин Трансгималаев в Тибете» [3].
Открытие "звериного стиля", подтверждающее теорию о единстве древних кочевых культур с их культовой символикой, обитавших на обширных пространствах Великой степи, позволило последующим исследователям, опираясь на обширный материал, собранный в ходе проведения экспедиции, двигаться в своих исследованиях дальше при анализе самобытной системы искусств кочевников-номадов.
Трехтысячелетняя история Центральной Азии отражена в жизнедеятельности номадов Евразии в древний и средневековый периоды в виде могильных курганов, наскальных рисунков, ритуальных каменных кладок, каменных стел и изваяний человеческих фигур.
«Созвучное под родным небом и «блуждающему зверю» и «овалу гор», культура кочевников «развивалась в аридной стране, опираясь на материальную базу, основой которой служило кочевое скотоводство»,- пишет Алан Медоев [4].
Идеи Ю.Н.Рериха актуальны и плодотворны при анализе специфической культуры кочевья. Кочевничество с середины I тыс. до н.э. становится основным направлением хозяйственно-культурного развития евразийских племен. Кочевая цивилизация – это особый мир с присущими ему характеристиками, отличающийся как от западной, так и от восточной цивилизации. Преодоление европоцентризма с его магистральным путем развития по единому шаблону позволило говорить о том, что подавляющее большинство человечества не развивалось и не развивается по европейской модели. Думается, вполне можно утверждать, что современный западный мир противостоит вообще всему миру, распространяясь повсеместно и вытесняя также и кочевой способ бытия Человека в Мире и обусловленный им тип мироотношения. «Всепожирающая европеизация», писал М. Хайдеггер, «европеизация человека и земли истребляет всё сущностное в его истоках» [5].
Ложность утверждения о тупиковом характере кочевнических обществ и необходимости перехода от кочевничества к оседлости уже не вызывает сомнений. Кочевничество – это особый путь развития, другая евразийская цивилизация со своими историко-культурными ценностями, своими вкладами в мировую историю.
Экспансия человека в мир, как основная интенция Западной цивилизации, следствием которой стал экологический кризис, принявший планетарные масштабы, является причиной небывалого интереса к альтернативным мировоззрениям и соответствующим им стилям жизни.
Особенный интерес представляет рассмотрение некоторых исторических моментов, в частности, имевших место в истории Казахстана, а именно в конце 20-х – начале 30-х годов.
Именно в указанный период самобытная цивилизация номадов, явившая миру уникальный опыт освоения аридных земель с эффективными методами адаптации и развитыми культурными традициями, подверглась жесточайшей трансформации путем перевода на так называемые «оседлые формы хозяйства и быта».
Особо следует подчеркнуть, что пастбищно-кочевое скотоводство, сложившееся как тип хозяйственно-культурной деятельности для данного региона, было результатом эволюции, корректировавшейся условиями экосистемы.
Как известно, аридное пространство представляет собой ярко выраженную экстремальную среду, имеющую cпецифические характеристики. Она складывается в условиях резко континентального климата, слабой обеспеченности атмосферными осадками (до 200 мм. в год) и другими водными ресурсами. И именно в системе пастбищно-кочевого скотоводства были выработаны совершенно особые формы адаптации.
Как отмечает Ж.Б.Абылхожин [6] для кочевой культуры характерна высокая диверсификация технологических навыков, четкие принципы организации производства, умение гибко и оперативно реагировать на стохастичность природной среды, умение смягчать идущие отсюда возмущения посредством продуманной утилизации рассредоточенных во времени и пространстве ресурсов. Владение методами генетического улучшения скота и целевого управления концентрацией и структурой стада – свидетельство глубоких познаний в области фенологии и этологии животных.
Другими словами, пастбищно-кочевая система скотоводства была не только успешно интегрирована в аридную экосистему, но и сама стала носителем определенной экологической функции. Речь идет о деградации естественных пастбищ, которые недополучают достаточного стравливания. Копытные не разбивают земельной корки, семена присущих данной местности растений не распространяются и не прорастают, и без того скудное биологическое разнообразие флоры не получает должного развития. Уменьшение биологических видов приводит к ухудшению протекания биологических процесcов и как результат – деградация земель.
Гармоничная вписанность номадной цивилизации в окружающую среду проявлялась в разумном балансе природопользовательных и природосберегающих аспектов деятельности, в динамическом равновесии естественно-природных и социально-экономических факторов, поскольку мотивация традиционного общества ориентирована на удовлетворение непосредственных биологических и социальных потребностей.
Cистема родоплеменного землевладения и землепользования, основанная на цикличности природных процессов, определяла характер человеческой деятельности, которая естественным образом учитывала экологические требования. «Граница между девственной природой и «искусственной» особенно относительна в тех сферах производства, которые по своему способу «повторяют» законы воспроизводства органической природы, включают эти законы в их непосредственном виде в сам процесс производства и в этом смысле ближе всего находятся к царству природной стихии» [7].
Кочевое скотоводческое хозяйство в условиях аридного пространства является преобладающей и более того единственно возможной формой ведения хозяйства не только в доиндустриальную эпоху, но и в современных условиях. Исторический экскурс позволяет наглядно продемонстрировать малоэффективность и бесперспективность попыток использования кочевых ареалов под земледельческое хозяйство.
Земледелие, пришедшее на смену скотоводческому хозяйству, рассматривавшееся как более прогрессивная, более продуктивная форма материального производства в условиях аридных земель ( а таковой согласно экспертным оценкам является 66,2% территории Казахстана) принесло с собой широкомасштабное экстенсификационное вторжение в так называемые целинные земли. Вал как основная цель достигался через непрерывное увеличение посевных площадей. Закон убывающего естественного плодородия почв в условиях аридной зоны очень скоро привел к целому ряду изменений в окружающей среде.
Cледует особо отметить, что широкомасштабная распашка земель северо-казахстанского региона издревле использовавшегося в качестве сезонных пастбищ кочевниками Западного, Центрального и Южного Казахстана привела к диспропорциональности нагрузки на пастбища. Отсутствие привычных кочевок и необходимость нахождения на одних и тех же землях привело в конечном итоге к деградации земель с последующим динамично развивающимся опустыниванием.
Устранение скотоводческого хозяйства, являвшегося составной частью аридной экосистемы и выполнявшего определенную экологическую функцию, привело к разрушению всех действующих взаимосвязей.
Результатом такого освоения стал целый комплекс проблем экологической напряженности. «Волюнтаристская кампания по освоению целинных и залежных земель привела к эрозии 10 млн. га плодородных земель (Казахстан, 1969 и др.), а современные методы ведения животноводства способствовали уничтожению еще 55 млн. га (Правда. 1979. 5 июня), что составляет треть всех сельскохозяйственных угодий республики»[8].
Современные данные по анализу острейших проблем, каковыми являются проблемы деградации земель и опустынивания, дают еще более пугающую картину. В настоящее время общая площадь земель, подверженных эрозии и опустыниванию составляет почти 180 млн га, 60% территории находятся под угрозой опустынивания.
О губительности экспансии западного типа мироотношения, в основе которого лежит антропоцентризм, антиэкологизм, технократизм, в те регионы планеты, где единственно релевантным способом бытия Человека является номадизм, писал Ф.Барт.
«Не существует способа, позволяющего более эффективно использовать сезонные пастбища, чем тот, который лежит в основе адаптации кочевников» [9].
Далее, как подчеркивает Масанов Н.Э.,
«альтернатива кочевничеству как стратегии природопользования не найдена даже в таких развитых и богатых странах, как Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт и др. Что же касается Северной Африки, то здесь рядом стран было принято соглашение, запрещающее занятие земледелием в тех районах Сахеля, где осадков выпадает меньше 500 мм в год. Эта изогиета является границей региона, внутри которого возделывание земли при помощи современных методов приводит к опустыниванию территории. В этой связи, видимо, закономерны такие экологические катастрофы, как гибель Арала, Балхаша и т. п. » [10].
Юрий Николаевич Рерих, являясь ярким представителем евразийского направления русской исторической мысли, признавая значение романо-германской культуры Западной Европы, тем не менее, всегда выступал против техногенной экономической и политической экспансии Запада. На заре ХХ века вопреки господствующим представлениям, евразийцы говорили о вольных кочевьях как о последнем прибежище природной человеческой свободы, о необходимости защиты природы и ее красоты от грядущего разрушения человеком.
Литература:
1. Рерих Ю.Н. Звериный стиль у кочевников Северного Тибета. Прага, 1930. С.7.
2. Гумилев Л.Н. Ю.Н.Рерих как историк Центральной Азии. Доклад на заседании Восточной комиссии ВГО СССР, посвященный памяти Ю.Н.Рериха. 20. XII.60 (рукопись, из архива автора).
3. Рерих Ю.Н. Кочевники хор-па: Открытие «звериного стиля» // Вокруг света. 1972. № 4. С. 40-41. Перевод с английского М.Дроздовой.
4. А. Медоев. Камень и эстетика номадов. Кочевники. Эстетика: Познание мира традиционным казахским искусством. Алматы. Гылым, 1993. С. 242-243.
5. М. Хайдеггер. Время и бытие. М., 1993. С. 28.
6. Ж.Б. Абылхожин. Сталинизм и номадизм: к вопросу о силовой политике седентаризации в Казахстане в конце 1920-х – начале 1930-х годов. // Феномен кочевничества в истории Евразии. Номадизм и развитие государства. Алматы, 2007 г.
7. О.Г. Дробницкий. Природа и границы сферы общественного бытия человека. // Проблема человека в современной философии. М., 1968. С.195.
8. Н.Э. Масанов. Кочевая цивилизация казахов. Алматы, М.,1995. С. 42.
9. Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Алма-Ата, 1989. С. 41
10. Н.Э. Масанов. Указ. соч., с.42.
Опубликовано в сборнике "Ю.Н. Рерих. 110 лет со дня рождения", материалы научно-общественных чтений, Алматы, 2013
