Ибрай Алтынсарин 

 

 

Ибрай Алтынсарин -

учитель ХХI века

Роль Ибрая Алтынсарина

в формировании образовательного

пространства Казахстана

 

 

Кел балалар окыйлык!

Алтынсарин Ибраһим Балғожа ұғлы [1].

В истории и культуре казахского народа и современного Казахстана особое место занимают три выдающихся деятеля, заложившие основы современной духовной жизни народа – выдающийся ученый и путешественник Чокан Валиханов (Шоқан Шыңғысұлы Уәлихан, 1835 – 1865), поэт-мыслитель Абай Кунанбаев (Абай Ибраһим Құнанбайұлы, 1845 – 1904) и педагог-просветитель,  писатель Ибрай Алтынсарин (Ыбырай Ибраһим Алтынсарин, 1841 – 1889).

На просторах Великой Степи они никогда не встречались, хотя были современниками. Каждый из них трудился на своем поприще, закладывая зерна будущего развития своего народа. В то же время деятельность их перекликалась между собой - так этнографией казахов занимались и Алтынсарин и Валиханов, поэтом был не только Абай, но и Алтынсарин.

18-19 вв. были периодом постепенного присоединения всех жузов (родоплеменных, этнических объединений)  казахов [2] к России. Процессы, происходившие в то время, были непростыми и подчас болезненными как для кочевого народа,  так и для русских, которых политические реалии  вынуждали обустраиваться на новых территориях.

Вместе с купцами, крестьянами, казаками на вновь присоединившиеся к империи земли приходили чиновники, ученые, военные, представители русской интеллигенции. В  России рос интерес к этим  землям и народам, их населяющим. Это было время, когда  закладывались очень важные особенности взаимодействия двух культур. 

Активным участником этих процессов стал Ибрай Алтынсарин -  писатель, поэт, этнограф, выдающийся педагог и создатель сети русско-казахских школ, организатор образования, переводчик, автор одного из вариантов казахского алфавита на основе кириллической графики.

Биографическая справка

Ибрагим (Ибрай) Алтынсарин родился 20 октября 1841 года на территории современной Костанайской  области (Средний жуз, род кипчак). Остался сиротой в 1845 году во время родоплеменных междоусобиц, очень частых в Степи и  воспитывался в семье родственника отца, уважаемого бия (судьи) Балгожи Жанбурчина, сторонника сближения с Россией. В 1850 году был принят  во вновь открытую школу для казахских детей при Оренбургской Пограничной комиссии. После ее окончания в 1857 году работал переводчиком, судьей, занимал различные административные должности. С 1864 года начал педагогическую деятельность сначала как учитель, а с 1869 и до ухода из жизни в 1889 году как один из руководителей  системы народного просвещения. 


Ибрай Алтынсарин с сыномИ. Алтынсарин среди учеников ремесленного училища в гор. Тургае


Школа для казахских детей при Оренбургской Приграничной комиссии 

Огромна роль школы в жизни каждого человека. Школа формирует душу и сознание ребенка, дает жизненные ориентиры и ценности. И счастлив человек, жизнь которого началась в хорошей школе, руководители и учителя которой понимают смысл и важность своей работы.

Ибраю Алтынсарину повезло. Он учился именно в такой школе. Первая в регионе и какое-то время единственная  школа для казахских детей, она создавалась для вполне утилитарных целей – подготовки переводчиков и делопроизводителей местной администрации, для облегчения взаимодействия с казахским населением. Но принципы и особенности этой школы достойны особого внимания.

1. В школу принимались дети не только привилегированных сословий (биев, султанов, старшин), но и простых казахов, что особо оговаривалось в инструкции к Положению о школе [3, с. 281].

2. В Положении о школе (параграф 19, 20) указывалось, что «нужно, по возможности, применяться к их [воспитанников – прим. авт.] образу жизни в степи», а также одевать их в единообразную, но привычную для них одежду[3, с.279].

3. Особо оговаривались нравственные качества персонала школы (параграф 7) [3, с.278].

4. Изучение не только русского, но и татарского языка, как языка мусульманского вероучения

5. Духовное воспитание в традиционной для казахов мусульманской религии,  при этом стремление администрации оградить воспитанников от узкого религиозного фанатизма путем назначения грамотных и проверенных вероучителей.

Но соблюдались ли эти положения в реальной жизни школы? Сохранился интересный исторический документ, статья уроженца Оренбурга художника А.Ф. Чистякова «Школа для киргизских детей в Оренбурге». Он в одну из поездок на родину не только описал школу, но и оставил серию рисунков, иллюстрирующих рассказ.

 Я сам оренбургский уроженец; к киргизам и к образу жизни их присмотрелся сызмала и потому, естественно, приноровил посещение свое в школу чуть ли не накануне отъезда из Оренбурга, да и то для того, чтобы не упрекнуть себя после за невнимательность к замечательному на собственной родине;  но побывав там раз, так приятно изумлен был особенностями этого заведения, что принялся тотчас же за карандаш [3, с. 288].

Далее автор описывает помещение и оборудование школы, обращая внимание на добротность и качество всех вещей, окружающих воспитанников, удобство, выраженное во множестве мелких, казалось бы незначительных подробностях. Но в искусстве воспитания не бывает мелочей. Воспитывает ребенка все, в том числе и забота о красоте и удобстве быта.


Урок закона магометанского ведет ахун Оренбургского собораСпальня воспитанников


Художник описывает, как рационально устроены классные комнаты, обращает внимание на качество мебели из ценных пород дерева, бытовые удобства, к которым приучают учеников.

Особое внимание уделяет он спальне. После ее подробного описания он суммирует

Когда смотришь на спальню во всю ее длину – это чрезвычайно опрятные  кровати и табуретки, красные парадные тюбетейки воспитанников, симметрически надетые на конусы, которыми оканчивается прут у изголовья всякой кровати, три ночные лампы, подвешенные к потолку спальни и, наконец, огромный умывальник, красующийся в соседней комнате, как раз в середине двери в дотуар, представляют чрезвычайно приятную и оригинальную перспективу [3, с. 291].


Школьная больница (изолятор)Одежда воспитанников (слева направо): 1 - парадная зимняя, 2 - летняя, 3 - зимний кафтан и малахай, 5 - зимняя классная


В устройстве небольшого изолятора (школьной больницы) автор обращает внимание на то «что ни воздух, ни расположение комнат, ни общий веселый вид больницы ни разу не наведут вас на мысль, что тут в болезни могут страдать люди, хотя во время моего посещения и был там один больной воспитанник»[3, с. 293].

Одежда в национальном стиле очень высокого качества и в разумном количестве также подробно описывается и зарисовывается художником, причем он обращает внимание на такую деталь:

У каждого в кармане красный носовой платок. (В школе, значит ничего не забыто, до последней безделицы, потому, что красное киргизам всегда нравится) [3, с. 296].

И какие славные мальчики эти воспитанники: опрятные, благообразные, самодовольные, они, по врожденной каждому азиатцу степенности движений и теперь кажутся уже проглотившими всю человеческую мудрость; каких же успехов можно ожидать от них после? [3, с. 294]

Методическое наполнение педагогического процесса также было продуманно и целесообразно. Дети изучали как русский, так и татарский язык (язык ислама в Степи), основы исламского вероучения, математику и делопроизводство. Еще одним предметом была гимнастика, о проведении которой было отдельно оговорено в инструкции:

Гимнастике обучать в тех только видах, чтобы доставить ряд упражнений, полезных для их здоровья, и чтобы сидячая жизнь слишком вредного влияния на молодых людей с малолетства привыкших к кочевой жизни и движению. <…>сверх сего гимнастику <…> ввести не вдруг, а спустя несколько времени <…> не приневоливать  их к сего рода занятиям, а скорее приохочивать<…> [3, с. 284].

Все эти особенности представляются не только разумными, но и вполне естественными и целесообразными. Но какова была практика создания подобной системы образования за рубежом? Изучая опыт других стран, например Индии в том же 19 веке  [приводится по: 4, с. 9-11],  мы видим:

 а) оторванность выпускников школ от своего народа, образование из них некоей касты, чуждой соплеменникам;

б) насильственную христианизацию учеников и через нее дополнительное отделение от  традиционного уклада и условий жизни.

Выпускники этих школ готовились стать  просто помощниками администрации метрополии, не повышая культуру своего народа, не способствуя его просвещению.

Деятельность Ибрая Алтынсарина

Годы учебы в школе, которую И. Алтынсарин закончил на отлично, безусловно, наложили отпечаток  на последующую деятельность. Знакомство с русской культурой формировало его взгляды на направление развития своего народа. Кочевой уклад, традиционный для казахов, в этот период находился в стадии разложения, и часть народа (чаще всего бедняки) уже постепенно переходили к оседлой жизни. Этот процесс И. Алтынсарин описал в рассказе  «Кипшак Сейткул», и его симпатии были, безусловно, с теми, кто не боялся осваивать новый жизненный уклад. В этом процессе  могли помочь и русские поселения, возникавшие  в казахской степи. В своей публицистике Алтынсарин писал об этом так:

…Казахский народ скоро сольется с государством русским, сам увидит счастье свое в этом сближении и будет не только скотоводом, но и земледельцем [«Оренбургский листок», 1880, № 17. Цит. по: 5, с. 143].

«В интеллигентном, торговом и ремесленном  населении городов казах увидит потребителя, снабжающего степняка всеми услугами современной цивилизации, искусства и научных знаний. Влияние городов и удобных путей сообщения будет для жизни казахского народа  и в нашей степи благодетельным.<…> На русских поселян мы возлагаем всю надежду, как на учителей по части культуры и преобразователей казахской степи» [«Оренбургский листок», 1889, 20 апреля. Цит. по 5, с. 142].

Одним из путей сближения с русской культурой Алтынсарин видел в организации русско-казахских школ и вообще развитии образования, как казахов, так и русских поселенцев.

Итоги  деятельности Алтынсарина в этом направлении  могут показаться на первый взгляд, скромными - открытие  четырех двуклассных училищ, ремесленного  и женского училища, пяти волостных школ, двух училищ для детей русских поселян, создание системы стипендий для обучения.  Но за ними стоял огромный труд преодоления косности, невежества и равнодушия. В письме к своему другу и руководителю Н.И. Ильминскому он с горечью писал:

Об образовании киргизов начальство так заботится, что предпочитает лучше красить крыши и без того красные, белить стены и без того белые, нежели приступить к постройке училищ при укреплениях [6, с. 19].

К организации школ и училищ Алтынсарин подходил с такой основательностью (безусловно, заложенной еще в годы учебы), что некоторые из построенных им  школьных зданий сохранились до нашего времени. В его опубликованном архиве  находится огромное количество документов, показывающих, с какой тщательностью продумывал И. Алтынсарин малейшие подробности не только педагогического и методического процесса, но и устройства быта, как учеников, так и учителей. В своих письмах он писал:

…главное теперь – устройство зданий, это основание всему. Если прочно, удобно и хорошо будут выстроены школьные помещения, соответственно всем учебно-воспитательным целям, так остальное, я считаю, в шляпе [6, с.59].

Об учителях И. Алтынсарин написал следующие строки:

На своих учителей я вообще смотрю как на братьев, с которыми у нас все должно быть общее: и мысли,  желания, и материальные силы [6, с. 63].

Один из учителей, Ф.Д. Соколов в своих воспоминаниях писал:

К народным учителям И. Алтынсарин относился строго, требуя аккуратного отношения к делу и строго преследовал неисполнительных.<…> Умел он своими беседами сердечно возбудить в учителях рвение к учебному делу. В глазах общества поставил нас высоко, заставил всех относиться к учителям с должным уважением, гордясь ими перед всеми, как честными и полезными тружениками [3, с. 334].

Вспомним, что внимание не только к профессиональному, но и нравственному уровню педагогов  было принято в школе, которую он закончил.

Нельзя не отметить, что такое отношение к учителям далеко не всегда встречается в современном обществе.

Для Алтынсарина была понятна необходимость изучения казахами русского языка. Для создания языковой среды для своих воспитанников-казахов он считал нужным после начального периода обучения  соединять их с русскими учащимися.

Проблемой  также была и необеспеченность учебными пособиями. Практически не существовало детской литературы на родном языке. Алтынсарин разрабатывал для школ методические принципы обучения и воспитания, создавал учебные пособия. Его «Казахская хрестоматия»  (1879 г.) была первой книгой для детей и народного чтения на казахском языке и была составлена по образцу аналогичных произведений Л.Н. Толстого и К.Д. Ушинского.


Титульный лист книги И. Алтынсарина "Начальное руководство к обучению киргизов русскому языку"Титульный лист "Киргизской хрестоматии" И. Алтынсарина


Особенно важно было, что «Хрестоматия» была напечатана  русскими буквами и, как написал в предисловии к ней сам автор, «служила непосредственным путеводителем к более ученым и общеполезным русским книгам, не противореча последним ни содержанием, ни алфавитом» [3, с.78].

Разработка казахского алфавита на основе кириллической графики была важна еще и тем, что, по мнению Алтынсарина, он гораздо лучше передавал особенности казахского языка, чем принятый тогда татарский, использовавший арабскую графику. Но он отдавал себе отчет, что переведение всей казахской письменности на кириллицу – дело отдаленного будущего.

Хотя, действительно, русскими буквами гораздо вернее выражаются киргизские слова; хотя вмешательство татарской грамоты может повредить чистоте и целости киргизского языка, но надо иметь в виду, что разрыв татарской грамоты с киргизами и невозможен до далекого, по крайней мере, будущего, потому что на ней написана религия киргизов, по-арабски и татарски киргиз молится [6, с.30].

Действительно, окончательный разрыв с арабской графикой состоялся лишь в 20 веке, когда казахский язык был переведен сначала на латиницу (1929 г.), а затем на кириллицу (1940 г.). Но именно Ибрай  Алтынсарин был первым  казахом, который начал эту важную для народа работу.

Трудности создания сети русско-казахских школ усугублялись еще и тем, что в этот период у казахов существовала сеть мусульманских школ (медресе) с татарским (преимущественно) языком обучения. Эти школы были религиозными, а низкий уровень не только знаний, но и нравственности преподавателей-мулл ни для кого не был секретом. В своей публицистике, поэзии, рассказах об этом с горечью писал сам И. Алтынсарин. Но тяга народа к образованию и сравнительная распространенность этих заведений делали их серьезной силой.

Поэтому Алтынсарин особое место в своей деятельности уделял религиозному воспитанию учеников. Он тщательно отбирал мулл для открываемых им школ, старался контролировать их деятельность. Ощущалась острая нехватка учебных пособий по мусульманскому вероучению и Алтынсарин сам составил учебное пособие по исламу - «Шараит-ул-ислам» («Основы исламского вероучения»), опубликованное в 1884 г. в Казани, в арабской графике. Подробнее об этом учебном пособии можно прочесть в письме И. Алтынсарина  Н.И. Ильминскому  (см. Приложение).

Сотрудничество Ибрая Алтынсарина с деятелями российской культуры

В своей деятельности Алтынсарин сталкивался как с представителями своего народа, так и с русскими чиновниками, купцами, крестьянами. Некоторые из этих людей оказали влияние на формирование духовного мира выдающегося казахского просветителя. Остановимся на двух наиболее заметных деятелях.

Григорьев В.В. (1816-1881)

Выдающийся российский востоковед Василий Васильевич Григорьев (1816-1881) - один из первых  обративший внимание на значение Восточного и Западного  Туркестана в мировой политике.  Его научная, педагогическая и административная карьера началась в Петербурге, затем продолжилась в Одессе. В 1851 году получил назначение в Оренбургский край, где вскоре  занял  должность начальника пограничной комиссии.  Эта комиссия занималась контактами со среднеазиатскими ханствами, а также ведала делами киргизов. В Оренбурге  В.В. Григорьев принял участие в создании сети школ для кочевников в степных укреплениях.  В 1857 году после окончания школы, И. Алтынсарин был назначен переводчиком Григорьева. Эта должность помогла молодому человеку не только усовершенствовать знание русского языка, получить первые навыки системной научной деятельности, но и испытать немалое нравственное влияние замечательного ученого. Сам Алтынсарин писал об этом так:

Находясь под Вашим покровительством и пользуясь нравственным Вашим влиянием, мы, несколько киргизских офицеров, начали свою служебную деятельность. Доброе влияние Ваше глубоко вкоренилось в нас и, идя по указанному Вами направлению, мы стали, впоследствии, не бесполезными, как полагают, людьми для родного нам народа [6, стр. 46].

За научные труды, созданные в Оренбурге, Григорьев в 1854 году был избран членом-корреспондентом Императорской Санкт-Петербургской Академии наук.

После 1862 года В.В. Григорьев вернулся в Санкт-Петербург, где стал профессором  университета и возглавил основанную им кафедру истории Востока.


Василий Васильевич ГригорьевНиколай Иванович Ильминский


Ильминский Н.И. (1822 – 1891)

Николай Иванович Ильминский – русский востоковед, педагог-миссионер, библеист, член-корреспондент Академии Наук, замечательный лингвист-переводчик и знаток восточных языков. Он работал вместе с В.В. Григорьевым в Оренбургской пограничной комиссии, где и познакомился с молодым переводчиком И. Алтынсариным.

Несмотря на разницу в возрасте, а главное, в уровне образования (Ильминский был уже известным специалистом-востоковедом и миссионером)  между ними сложились очень дружеские отношения. После перевода Ильминского в Казань в 1961 году, они продолжали переписку и сотрудничество.

 Н.И. Ильминский был безусловным сторонником христианизации мусульманского населения Российской империи и очень много делал в этом направлении. В свою очередь Алтынсарин был убежден в важности  для казахов и близких им народов сохранять ислам, признавая, впрочем, необходимость его очищения от фанатизма и невежественных наслоений. Но эта разница во взглядах не мешала замечательному сотрудничеству двух  деятелей культуры. Их переписка продолжалась до ухода из жизни И. Алтынсарина. Именно Ильминский, уже будучи тяжело больным, собрал, написал и организовал издание воспоминаний о деятельности своего друга (Н.И. Ильминский. Воспоминания об Ибрае Алтынсарине. Казань, 1891).

Окружение Алтынсарина

Рассказ о деятельности великого казахского педагога будет неполон без сведений о близких,  друзьях и последователях из числа казахов. Об этом замечательно рассказала правнучка И. Алтынсарина профессор казахстанского университета «Туран», заслуженный деятель культуры РК Гульжихан Касымжанова.

Говоря о жизни и деятельности великого просветителя, нельзя не упомянуть и его окружение. Рядом с ним постоянно находился народный акын Нуржан Наушабай. Ибрай, владея красивым голосом, сам неплохо играл на домбре и был прекрасным импровизатором. Его ученик Габдолгали Балгымбаев вспоминает, что они вместе с Н.Наушабаевым часто проводили вечера в словесных состязаниях на домбре, где слушатели становились свидетелями прекрасных поэтических импровизаций. В его окружение входила вся элита казахского общества. Так, Альмухамед и Тилеймухамед Сейдалины - потомки хана Нуралы. Оба выпускники  Неплюевского кадетского корпуса в Оренбурге. Именно А.Сейдалин поможет И. Алтынсарину открыть школу в Иргызе и первый из казахов отправит свою дочь Гульжаухар учиться в его школу. Гульжаухар Сейдалина позднее выйдет замуж за будущего депутата Государственной Думы Ахмеда Беремжанова, а их сын Батырбек Беремжанов в советское время станет известным ученым. Среди учеников Ибрая можно назвать и демократа, поэта и переводчика  Асылкожу Курманбаева. Его острые статьи по социальным вопросам часто печатались в газете «Дала уалаятты газетiне». После смерти И.Алтынсарина Асылкожа Курманбаев переезжает в Семиречье, где становится директором школы в Лепсы. Другой его ученик Г.Балкымбаев стал директором Исторического музея в Алматы [7].

Итоги деятельности И. Алтынсарина

За свою недолгую, особенно по современным меркам жизнь, успел сделать удивительно много. Вот краткий перечень заслуг И. Алтынсарина-педагога и организатора школьного образования:

Открытие  учебных заведений в разных областях:

четырех двуклассных центральных  русско-казахских училищ,

ремесленного училища,

женского училища,

пяти волостных школ,

двух училищ для детей русских поселян,

а также  создание системы стипендий для обучающихся в гимназиях, университетах и др.[Приводится по: 3, с. 33].

Создание учебных пособий:

«Киргизская хрестоматия» (составлена по образцу «Детского мира» К.Д. Ушинского) – опубликована в 1879 г.

«Начальное руководство  обучению киргизов русскому языку» - 1879 г.

«Мактубат» (Хрестоматия) – на казахском языке, написанная арабской графикой, опубликована после смерти Алтынсарина.

 «Шариат-ул-ислам» («Основы исламского вероучения») - 1884 г.

Программа развития школьного образования, изложенная в многочисленных документах (рапортах, циркулярах, докладных записках), изучение которых показывает, насколько глубоко вникал И. Алтынсарин во все подробности обучения [8, с.150-154, с.156-169, с.239-245 и др.]. В них формулируются те принципы, которые были актуальны для того времени, а некоторые актуальны и теперь:

вести обучение на достойном научном и самом передовом методическом уровне;

учить киргизских детей с русскими;

должным образом финансировать народное образование;

дать возможность получившим образование  достойно применять его в общественной жизни.

Школы – это главные пружины образования киргизов, а они, брошенные в степь как попало, не могут приносить пользы; между тем на них, и в особенности на них и надежда; в них же и  будущность киргизского народа» [6, стр. 32]. Стараюсь всеми силами, чтобы подействовать еще на их [детей-прим.] нравственность, чтобы они впоследствии не сделались взяточниками [6, с. 25]  

– так писал Алтынсарин в письмах к единомышленникам и сотрудникам.

Основные принципы педагогики И. Алтынсарина кратко можно сформулировать следующим образом:

В образовательном процессе нет мелочей.

Важно не только получение знаний, но и воспитание.

Важнейшее место занимает личность учителя, его моральный облик.

Школа должна быть образцом нравственного влияния на общество, оплотом культуры в её подлинном смысле.

Эти принципы совпадают с задачами  подлинно гуманной педагогики, которую формировали в своей деятельности выдающиеся педагоги не только ХIХ – ХХ, но и ХХI века.

Более чем заслуженными  и даже пророческими звучат слова, написанные учениками и последователями И. Алтынсарина в далеком 1884 году:

Для нас, кочевников, очень дороги произведения И. Алтынсарина, как и он сам <…>. Мы готовы видеть в лице г. Алтынсарина героя, который становится отражением всего народа, духа его, ума, нрава, характера и вообще всей жизни [«Оренбургский листок», 1884, № 15. Цит. по: 3,  с. 48].


Садовская И.А., Культурный Центр им. Н.К. Рериха.
Декабрь, 2019 г. 

Примечания и библиографические ссылки 

1.«Спешите, дети, учиться!» Ибрай Алтынсарин (каз.)

2.Важно отметить, что в документах, научных публикациях, литературе  вплоть до 30-х годов ХХ в. этноним «казах» практически не употреблялся. Вместо него использовались -   «киргиз», «киргиз-кайсак,» «казах-киргиз». Поэтому  в произведениях  и письмах И. Алтынсарина  мы встречаем  этнонимы «киргиз» или «киргизец». Но после 30-х гг. ХХ в.   некоторые тексты 19 века  редактировались и в них  вносились исправления  -  слово «киргиз» заменялось на «казах». 

3. Алтынсарин  Ибрагим. Собрание сочинений. В 3-х  томах. Т. 1. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1975. 360 с. 

4. Шри Ауробиндо. Собрание сочинений. Т. 1. Биография. Глоссарий / пер. с англ. СПб: издательство «Адити», 1998. 571 с. 

5. Джумагулов К.Т.  Ибрай Алтынсарин (Предисл. проф. Х.Х. Махмулова). Ташкент: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма, 1975.  160 с.

6. Алтынсарин  Ибрагим. Собрание сочинений. В 3-х  томах. Т. 3. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1978. 352 с.

7. «Наследие великого учителя Ибрая Алтынсарина актуально и сегодня - заслуженный деятель культуры РК Г.Касымжанова». Сайт inform.kz. – URL: https://www.inform.kz/ru/nasledie-velikogo-uchitelya-ibraya-altynsarina-aktual-no-i-segodnya-zasluzhennyy-deyatel-kul-tury-rk-g-kasymzhanova_a2420663 (дата обращения: 10.12.2019)

8. Алтынсарин  Ибрагим. Собрание сочинений. В 3-х  томах. Т. 2. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1976. 423 с. 


 Приложение 

 Письмо Н. И. Ильминскому

12 сентября 1882 г. Оренбург

Ваше превосходительство, милостивый государь, Николай Иванович!

Небезызвестно  Вам, что с прекращением в киргизских степях междоусобий, [по] водворении в них полного спокойствия через  организованные впоследствии особые русско-киргизские  управления и укреплении киргизов на известных  поземельных участках, естественным последствием  всего этого вышло то, что они стали чувствовать потребность в знаниях, между прочим, грамоты и своей религии, полное незнакомство с которыми они не могли не видеть на каждом почти шагу, познакомившись с ближайшими оседлыми народами. Небезызвестно также, что из числа сих последних, как по условиям местностей, занимаемых киргизами, так и единству религий и сходству языка, прежде всего стали влиять на киргизов татарские, башкирские и бухарские племена. И таким путем в настоящее время сильно уже распространилось и распространяется между киргизами магометанское вероучение, которое, за малыми исключениями, и ведется татарскими и бухарскими муллами или же и киргизами, но обучавшимися в татарских и бухарских медресах. Руководствами же для этих занятий служат преимущественно татарские книги, как более для киргизов понятные, в которых не существует, однако ж, ни какой-либо системы, ни даже, во многих случаях, смысла, так что ученики татарских медрес, учившись по существующим руководствам в течение нескольких лет, все-таки остаются полнейшими невеждами по отношению к своей религии, но только с громадным запасом духа нетерпимости ко всему немусульманскому.

Дух нравственного учения бухарских и татарских мулл вообще известен. Они, побуждаемые отчасти личными интересами, а отчасти вследствие того что сами воспитаны односторонне, в известном только направлении, ставят единственным источником всякой мудрости только магометанское вероучение; и все, что не относится к этому, считается недостойным обучения и измышлениями неверных, клонящихся к ослаблению религиозных их учений. Между тем нельзя сказать, чтобы этот дух и направление мулл вполне согласовались с основным духом мусульманского закона или шариата, который нигде, например, не отрицает надобности обучаться вообще светским наукам и искусствам, от каких бы народов они ни исходили; доказательством чему служит даже обязательность для желающих получить звание ученого муллы (хатиб) изучение между прочими «фянами», т.е. науками, арифметики, медицины и астрономии (гильму-хисаб, гильму-тып, гильму-хайат ва афляк).

Таким образом, имея в виду, с одной стороны, проявившуюся в народе и неотразимую уже никакими мерами потребность в знании исповедуемой им религии, с другой — необходимость в таком случае снабжения киргизского юношества такого рода руководством, которое, будучи писано на родном его языке и вполне согласно с основным духом мусульманства, послужило бы предметом основного обучения их религии; кроме того, в видах устранения по возможности, во-первых, того, чтобы религиозные понятия киргизской молодежи не получали ложного направления и, во-вторых, чтобы татарский язык незаслуженным образом не продолжал быть исключительно употребительным языком письменности между киргизами, что, несомненно, и есть один из вернейших способов к отатариванию киргизов, я и принялся в последнее время за изучение магометанского шариата и составление прилагаемого к сему учебника.

К этому побуждало меня и то еще обстоятельство, что сами киргизские муллы признавали несоответственность имеющихся у них руководств, а большинство неграмотных киргизов заявляло, что татарские начальные книги для детей их непонятны, что не существует ни одной такой и татарской книги, в которой были бы собраны все необходимые, обязательные к исполнению правила веры, и что для их детей вовсе нет надобности добиваться звания ученого муллы, а нужно бы обучить их лишь арабской грамоте, как вошедшей уже в употребление в обыденном их быту, и знанию ими только обязательных частей религиозных учений. На деле же происходит именно так, что обучение арабской грамоте и закону божьему производится преимущественно малограмотными киргизами или другими инородцами в семействах состоятельных киргизов, около которых группируются кроме хозяйских и дети одноаульцев их. И такого рода обучение идет в настоящее время почти во всех порядочных киргизских семействах. Следовательно, по самому размеру знаний этих мулл обязанность их заключается только в том, чтобы знакомить киргизских  детей с арабскою грамотой, и в ознакомлении их с основными требованиями закона божьего. Но вот это-то ознакомление, — будучи в руках невежественных людей, перенявших от своих учителей не столько внутренний смысл самого вероучения, сколько внешние направления и взгляды самих  учителей,  людей, не имеющих при этом и никаких соответственных к данному предмету учебников, — влияет пагубным образом отчасти и теперь и может еще более влиять в будущее время на киргизское молодое поколение.

Ввиду всего этого настоящий мой посильный труд как руководство для киргизских семейств, желающих обучать своих детей закону божьему настолько, насколько это обязательно для каждого мусульманина, а также для русско-киргизских школ, в которых преподается этот предмет, будет, смею надеяться, соответствовать своей цели и, как одобренный не только простыми киргизами, но и многими их авторитетными муллами, получит, как кажется, применение в киргизской Степи. Здесь считаю не лишним упомянуть и о том, что писать подобного рода учебник русскими буквами, как я полагал сначала, представляется совершенно невозможным; так как книга религиозного содержания, хотя бы [и] составленная вполне согласно с постановлениями шариата, но имеющая внешнюю немусульманскую форму, не могла бы иметь между киргизами никакого доверия, возбудила бы лишь неблагоприятные толки и осталась бы в школьных библиотеках, будучи не применимою к делу.

Учебник этот разделен на четыре отдела: в 1-м иман, т.е. вера, в чем она заключается по мусульманскому учению, как нужно признавать единство бога и Магомета его посланником; во 2-м агмал-захир — видимое служение богу, выражающееся в молитвах, посте, милостынях бедным (закет) и вообще в добрых делах, в поклонении Каабе (хаж) и т.п. со включением сюда же и молитв, общеупотребительных в намазах и при других религиозных случаях; 3) нравственность (ахлак), т. е. каких направлений и нравственностей должен быть, по повелению алкорана, человек, и 4) переводы на киргизский язык арабских молитв, читаемых в намазах, при посте и других религиозных случаях.

Представляя теперь настоящий учебник к Вам, добрейший Николай Иванович, по совету, между прочим, и г. попечителя Оренбургского учебного округа, осмеливаюсь почтительнейше просить не отказать своим посредничеством в напечатании его, так как мне неизвестны пути, по которым печатаются подобные татарские книги (кажется, цензором некто Готвальд), и не знаю также, сколько может требоваться денег на напечатание одной или двух тысяч экземпляров подобной книги, что я и намерен принять на свой счет. Корректорами я прошу вместе с сим быть моих собратов, студентов Алдиярова и Карабаева.

О последующем не оставьте уведомлением через В. В. Катаринского, если возможно, в непродолжительном времени.

С глубоким уважением и искреннею преданностью имею честь быть Вашего превосходительства покорный слуга И. Алтынсарин.

Алтынсарин  Ибрагим. Собрание сочинений. В 3-х  томах. Т. 1. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1975.  С. 77-80