С. Ю. Колчигин,
От культурного единства Азии
к культурному единству человечества.
По Ю.Н. Рериху, культурное единство народов Азии обусловлено буддизмом как субстратом этого единства [1].
Действительно, культура есть внешнее: традиции, обычаи, ритуалы, особенности одежды, кухни, поведения, архитектуры и т.д. Основой культуры является внутренний мир человека, его отношение к миру. При этом непосредственным, первичным отношением человека к миру служит религиозность, духовно-нравственное начало.
Религия – явление далеко не только социокультурное, она является одной из древнейших форм восприятия и осмысления человеком отношения «Человек – Мир». Одно дело – то или иное вероучение, тот или иной культ, та или иная психическая практика. И совсем другое дело – религия per se, совпадающая со своим понятием. Речь идет об отношении к миру посредством внутренних чувств, единственно специфичных для человека, чувств высшего порядка. Они суть последние чувственные основания бытия человека как собственно человека – инварианты человеческого в каждом из нас. Можно выразиться и несколько иначе: внутреннее чувство есть основной тон, сущностная вибрация той духовной ткани, которая образует структуру, именуемую истинным человеческим Я, уникальной индивидуальностью, или душой.
Действительно, что такое отношение человека к миру? Очевидно, нечто конкретное. И оно должно быть не результатом логического ухищрения, но реальным живым явлением; должно обладать известной «массовидностью» и быть тем особенным, которое в то же время является сущностной характеристикой данной предметной области. Таким требованиям отвечает непосредственно испытываемое внутренним существом человека здоровое чувственное отношение – эмоциональное расположение к окружающему миру. Все другие формы отношения «Человек – Мир» напрямую зависят от этого, исходного. Положительным отношением к жизни создается соответствующее – положительное – религиозное, этическое, практическое, познавательное мироотношение, причем так, что все эти формы, по сути, оказываются синонимами, чем и должны быть в составе целостного отношения «Человек – Мир».
Если так, должно быть понятно, что религия, подлинная религия, в объективном плане есть вера в то, что мир, универсум, Вселенная – не слепая стохастическая стихия, а проникнута управляющим разумом и духовным светом. Рассмотренная же изнутри, религия есть искусство развития духовной ткани человека, его тончайшего глубинного начала. А так как оно составляет сущность человека, истинную религию надо определить как искусство развития человека [2].
Религиозность – первичное отношение к Миру. Это – благоговение перед жизнью, перед высшими началами, базисными источниками и основаниями жизни и служение им. Быть религиозным означает признавать Нечто и относиться к нему как святому и священному. Иными словами, религиозное отношение к реальности есть признание и благоговейное восприятие Того, что нас породило.
Будучи связанными с полным доверием, или священной верой, высшие человеческие чувства в своем ядре – чувства религиозные, сакральные. А, следовательно, – и нравственные, поскольку предполагают онтологическую укорененность человека в мироздании, его гармонию со всей реальностью.
И если под религиозностью подразумевается глубинно-психологический, априорный феномен обращенности личности к онтологически фундаментальным и этически высоким началам бытия, то в этом смысле религиозность означает глубину человека, его духовность.
Здесь надо подчеркнуть особо: «духовность» не есть полный синоним «нравственности». Понятие духовности есть укоренение понятия «нравственность», его углубление и расширение до понятия «генетического» онтологического основания нравственности, до ее объективно сущего, реального над-природного источника.
И если говорить о «духе» по отношению к подлинно человеческому существу, т.е. существу, которое отвечает понятию и достоинству человека, то необходимо признать следующее.
Кроме силы жизни (которая в основном управляет физиологией), или энергии активного функционирования, в человеческом существе должно быть еще и нечто сверх этого и в дополнение к этому: сила, или энергия, способная приподнимать его над материальными условиями жизни, возвышать его над всей остальной Природой – но возвышать благими качествами. Причем даже в тех обстоятельствах, когда, казалось бы, человеку выгодней и удобней подчиниться общему ходу событий в мире материи; когда, как будто бы, для него самого было бы куда полезней, целесообразней двигаться по логике той необходимости, которая вынуждает его заботиться о своей пище, о самосохранении и размножении.
Но в том-то и дело, что этот дух подлинной человечности как раз и являет себя в качестве иного по сравнению с духом природы.
Дух подлинной человечности, та внутренняя сила, которая делает человека Человеком с большой буквы, есть не просто жизненная сила, или физическая способность, или природная гармония, или инстинкт, или еще что-либо подобное. Этот дух есть человеческое нравственное начало. Иначе это начало называют священным, божественным в человеке. Оно сопряжено с внутренними чувствами, такими как чувство священного, вера (доверие), любовь, благоговение перед жизнью себе подобных и не подобных, чувство вечности, чувство бессмертия. Недаром в священных текстах выделяется представление не только о духе, но еще и о Духе благодатном, Святом.
Итак, в человеке есть нечто, не сводимое ни к жизненной энергии, ни к сознанию, ни к психической жизни вообще – нечто глубоко внутреннее, сущностное и совершенно отличное от всего материального, сколь бы тонким оно ни было.
Именно этим сущностным, светлым и одухотворяющим, началом человек разительно отличается от всего остального в Мироздании. И именно им он бесконечно ценен для мира. Человек есть ценность, прежде всего потому, что он уникален своими духовными качествами среди законов и явлений материальной Вселенной.
Отсюда очевидно, что назначение человека в мире – вносить в мир духовность, т.е. душевное тепло, любовь, заботливое отношение к Гармонии природного бытия. По сути дела, духовность тождественна Любви как тяготению к Иному (а не к себе). Вот почему духовность есть способность никогда не воспринимать окружающее отрицательно, никогда ни одного человека не воспринимать негативно, никогда ни о ком, ни при каких условиях не думать плохо [3]. Причем это лишь минимальная, или «нормальная», мера духовности. А в своем высшем проявлении духовность – это способность бескорыстно и бесконечно отдавать сердечное тепло и творческие дары окружающим.
Неудивительно, что в том или ином культурном регионе Земли основой жизни служила и служит та или иная религия как оформленная система мироотношения человека. В Азии, как показал убедительно и конкретно Ю.Н. Рерих, такой основой был буддизм.
Действительно, он был не только в Юго-восточной Азии и Индии, но и здесь, в Казахстане [4]. Пусть буддизм представлял не всю Азию, но всеобщее основание культуры Азии. Ведь, как известно, всеобщее совсем не обязательно должно выражать общность всех без исключения признаков: всеобщее – это, прежде всего, выражение сущностного, главного, корневого.
Кроме того, культурное единство есть не только следствие внутреннего, духовного единства людей, но, конечно же, имеет и обратное влияние на духовность. Иначе говоря, культура всегда будет многообразна, но её распадению на нестыкуемые фрагменты позитивно препятствует единство духовное.
В целом соотношение культуры и духовности в диалоге цивилизаций можно представить следующим образом:
Разница между культурой и духовностью заключена в том, что духовность есть красота внутренняя, а культура – красота внешняя.
Культура – это мастерство, это внешняя обработка, форма. Духовность – это внутреннее, сущностное содержание человека.
Культура – это производство, произведение. Духовность – это другодоминантность, человечность.
Культура играет вторичную роль – роль «обогащения» цивилизации как «техносферы». Духовность – первична, как единение людей в одну, человеческую цивилизацию.
Диалог культур, так же, как и диалог людей в качестве всего лишь представителей культур, не ведет ни к чему существенному в плане внутреннего развития людей и их взаимопонимания. Тем более что историко-культурное наследие у разных народов слишком различно, чтобы служить основой взаимного понимания или, тем более, единения людей.
Поэтому только духовность, подкрепленная единым миропониманием, может и должна выступать в качестве основы единства человечества, а следовательно – и взаимообогащения культур.
Но не наоборот. Не может культура с ее многоликостью служить основой единства людей, их духовности. Только духовность является истинной опорой и ориентиром культуры. В противном случае, т.е. при смешении понятий духовности и культуры, возникает угроза утраты смысла того и другого, редукции духовности к культуре и неоправданного возвышения культуры к духовности. Это относится к менталитету современного человека, который воспитан на сугубо светских идеалах и для которого не существует глубинного внутреннего измерения человеческого бытия и человеческой личности – измерения сакрально-нравственного. В семье Рерихов, кстати говоря, это понималось отчетливо, и потому здесь было принято самое высокое образное понимание культуры – как культа Света, т.е. культуры, имеющей свое основание именно в духовности [5].
В контексте сказанного должно быть понятно следующее:
Во-первых, то, что в деле налаживания подлинно человеческих отношений важны не столько внешние формы, условия, мероприятия культурного характера, сколько внутренний рост, расширение души.
И, во-вторых, то, что основой культурного единства в многообразии и духовного единства всего человечества должна быть не та или иная конфессионально оформленная религия, а Единая Вера, Единая Истина, Единое Миропонимание.
Она необходима в нашу эпоху глобальных процессов и явлений. А значит, и возможна.
Единое миропонимание в идеально-типическом плане – не конгломерат разноголосых мировоззренческих учений, а особое учение, снимающее противоречия всех других. В логическом отношении его можно узнать по следующим признакам:
1. Новизна Учения по главным параметрам и в основных конкретных подробностях.
2. Полнота объяснительного эффекта, а значит, и внутренняя непротиворечивость.
3. Бесконечные смысложизненные ориентиры и перспективы развития Мира и Человека, а значит, неисчерпаемая плодотворность практических следствий и исключительно творческая нацеленность.
4. Учение Единой Истины означает его принципиальную применимость для всех, а следовательно, и объединительную мощь, способную консолидировать человеческие расы, этносы, нации в Единый Народ, Единую Семью человечества.
5. Единая Истина имеет глубинное и всестороннее общечеловеческое и конкретно-индивидуальное воспитательное действие подлинно гуманистического и смысложизненного характера.
Примечания:
1. Cм.: Рерих Ю.Н. Культурное единство Азии // Рерих Ю.Н. Тибет и Центральная Азия. Статьи, лекции, переводы. – Самара: Издательский дом «Агни», 1999.
2. Ср.: Книга обращений 19.27-28 // Последний Завет.– Спб., 1996. – С.52.
3. См.: Предвозвещение. 183 // Последний Завет. – Спб., 1996. – С.11.
4. См. напр.: Литвинский Б.А. Буддизм и среднеазиатская цивилизация // Индийская культура и буддизм. Сб. статей памяти академика Ф.И. Щербатского. – М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1972. – С. 148 –169.
5. Речь идет об известном понятии-образе Культ Ура, в котором гармонично соединяются духовность и ее культивирование, внешняя шлифовка.
Опубликовано в сборнике "Ю.Н. Рерих. 110 лет со дня рождения", материалы научно-общественных чтений, Алматы, 2013
