Королевство Задумчивых Скал
Стихи и графика Виктора Баландина
Когда наступает смятенье,
И душу скребёт суета,
Ты вспомни, как острые тени
Впиваются в шкуру хребта,
Как с летом встречается осень,
И ночь зажигает костры
В краю, где печальная осыпь
Затихла у синей горы.
Там ветер уже три недели
Над тихой стоянкой кружит,
И в мягкой арчёвой постели
Прозрачная тайна лежит.
А осень туманную ленту
О скалы зубчатые рвёт,
И вслед уходящему лету
Дробинами алыми бьет.
И эти дробины ложатся
На снег, как на сердце тоска...
Кружатся, кружатся, кружатся
Над черной скалой облака.
И пусть пониманье приходит,
Что дней невесомая нить
Над самым обрывом проходит, -
Всё можно ещё изменить.
Всего-то и нужно - решиться
И медь суеты поменять
На запах арчи и душицы,
На вечную песню огня.
1988 г.
Как занимается горное утро?
Синим пронизана тишина.
Строчка тропы прихотливо и мудро
В книгу ущелья занесена.
Воздух оправлен в мохнатую раму,
И на торшоне сыром валуна
Мха изумрудная монограмма
В вензель лишайника заплетена.
Тянутся к солнцу склонов страницы,
Вязью проталин испещрены,
И открывает подснежник границы,
Дверь голубую весенней страны.
А над тропы обещанием скрытым
Стынут лавины холодные сны,
Словно зимы запоздалый постскриптум
В адрес изменчивой горной весны.
Снова стою на её аванпосте,
Смутно хранящем эхо шагов,
Врезан следов моих мокрый компостер
В белом билете майских снегов.
Май 1991 г.
На гитарной струне
Запылились забытые звуки -
Снятся им в тишине
Гитариста проворные руки.
Эти руки легки,
Он гитару возьмет на колени,
Навязав на колки
Разноцветную нить впечатлений.
Перебор станет вить
Бесконечным узором янтарным,
И, как прежде, ловить
Забытье в переборе гитарном...
Синий вечер скользнёт
На ладов золотые ступени
И костёр шевельнёт
На деревьях глубокие тени.
Тишина, словно кот,
Затаится в сиреневой щели,
И последний аккорд
Отзвенит над уснувшим ущельем,
И, когда звездопад
Неба чёрную чашу наполнит,
На двенадцатый лад
Незаметно опустится полночь...
5 августа 2002 г.
Опять зима уходит в отпуск,
Наполовину по весне
Бежит снегов непрочный оттиск
В апрельской яркой белизне
Весной пропитаны мгновенья,
И чудится издалека,
Что вся она - стихотворенье,
Оправленное в облака.
Она неслышно изменяет
Узоры белые снегов.
Небрежно с облака роняет
Обрывки лёгкие стихов.
И человек, от солнца шалый,
Их перехватит на лету,
Пока к ручью с водою талой
Спешит, теряя высоту.
И у костра прибавит строчку
Про дым и ветер невзначай,
Потом вздохнёт, поставит точку
И в котелке заварит чай.
И ощутит, ещё неясно,
До замирания в груди,
Что жизнь всё-таки прекрасна
И все вершины впереди.
16 апреля 2006 г.
Костёр тоску мою сжигает,
Глядит луна из-за плеча,
Неслышно в сумраке шагает
Моя печаль, моя печаль.
Ей ни к чему слова любые,
Она сомнений лишена -
Спешит сквозь тени голубые
Туда, где дремлет тишина.
Ей расстоянье не помеха,
Неосязаемо оно,
Когда таинственное эхо
Водой ночной отражено.
Покуда полночь оголтело
На звёздной гуще ворожит,
Душа утрачивает тело
И перед вечностью дрожит.
А время так неумолимо -
Секунды нижутся в века,
Течет река неутомимо
Через миры и облака.
И что скрывается, не знаю,
За чёткой линией хребта -
Где тень кончается лесная
И цепенеет высота.
10 января 2000 г.
Какая тишина разлита по снегам...
В звенящем мире белого покоя
Моя тропа - строка посланья к Вам,
Мой почерк прост - я тайну Вам открою:
Подъём - похож на тысячу вопросов,
Разматывая кружево тропы,
Неспешно постигаешь, как философ,
Природы слитность и своей судьбы.
А вот знак восклицанья - спуск крутой
По мягкой роскоши сверкающего зимья.
Я на две части мир делю чертой
И на обеих ставлю Ваше имя.
Есть и другие знаки препинанья -
На запятых привалов дым костра
В кавычки ставит те воспоминанья,
Что без кавычек виделись вчера.
В безбрежьи гор, как точка, одиночен,
Я раствориться без следа могу.
Две точки порождают многоточье...
Я знак вопроса ставлю на снегу.
Январь 1977 г.
Всюду туман, и снежинки парят, невесомые,
Вьются, кружат, над невидимым склоном плывут,
Ты не подумай, что горы стоят невесёлые,
Горы своей, тайной жизнью живут.
Падает снег, белой тайной ущелия скованы,
За перевалами, в первозданной тиши,
Стынут озёра, своей чистотой околдованы,
Как зеркала незапятнанной горной души.
Кружится дым, с серым туманом сливается,
Угли краснеют в ладонях сырых темноты.
В эти мгновения где-то лавины срываются,
И расправляют затёкшие плечи хребты.
Прежних следов не отыскать - запорошены...
В прошлое тропы метелями занесены.
Сонные горы на Землю глядят завороженно,
И по ущельям спускаются белые сны.
Только в душе ржавым узором лишайника
Вышита вязь встреч, ожиданий, потерь...
Пахнет смолой. Бьётся крышка у старого чайника.
Приотворяется в тайну заветная дверь.
1992 г.
Опять лепечет мне лишайник
Своим шершавым языком.
Возьму под камнем старый чайник,
Склонюсь над тихим родником.
Зажгу костер и чай поставлю,
Порывам ветра вопреки
Палатку старую расправлю,
Засну под мерный шум реки,
Чтоб после сна мгновений кратких
Вдруг пересилить дремоту,
Застёжку отстегнуть палатки,
Шагнуть в густую темноту,
Вослед за вылетевшей птицей
Рвануться в бездну синевы,
И ощутить себя частицей
Камней, деревьев и травы.
И вдруг понять, что нет закона
Важней, чем тайна Бытия...
Миры иные мне - икона,
И бесконечность мне - судья.
Стою, забыв о всём на свете,
Луны сиянием облит...
А звёздный ветер, звёздный ветер
Завесу тайны шевелит.
24 июня 1997 г.
Ещё не спешит залатать
Зима нанесённые раны,
И смуглые плечи хребта
Под белой штормовкою рваной.
Над миром висит синева,
И в ней до конца растворяясь,
Теряют значенье слова
И сам в синеве я теряюсь.
Мне хочется сном наяву
Забыться в арчёвой постели,
Уйти насовсем в синеву,
В узорные тёмные ели.
И, где тишина с синевой
Сливаются тенью лиловой,
Остаться - пожухлой травой,
Мохнатою веткой еловой.
1995 г.
На пюпитр сосновой коры
Осыпаются ноты душицы
Лейтмотивом осенней поры.
И не может со мною проститься
Век двадцатый у синей горы.
Что же там, далеко впереди,
Растворилось в туманах лиловых.
Спят секунды на лапах еловых,
Спят туманы на горной груди.
Отчего ностальгия родилась?
Может, просто кончается век?
Так послушай, скажи мне на милость,
Не твоя ли душа, человек,
На границе снегов заблудилась?
Может, время стрелять журавлей,
Возвращаясь к привычным синицам?
Слышишь, властная трезвость стучится
У твоих ненадёжных дверей?
Это просто кончается век.
Остается лишь самая малость,
И поэтому смотрит усталость
У скалы из-под каменных век.
Не склоняется гор голова.
Ели стоя встречают кончину
И поэтому, бросив кручину,
Надо жить, как весною трава.
И отринув свои декабри,
Из далекого встретить далека
У палаточной лёгкой двери
Летний день Двадцать Первого Века.
2000 г.
Из поэтического сборника "Плывут мгновения". Алма-Ата. 2006.
Также на эту тему
"На берегах иных миров..." Стихи и картины Виктора Баландина
Главная > Журнал "Восхождение" > Представляем... Опубликовано: 24.06.2024
