Центрально-Азиатская экспедиция Н.К. Рериха принадлежит не только к великим достижениям науки ХХ века. Эта экспедиция имеет особое измерение, которое Людмила Васильевна Шапошникова определила, как метаисторическое событие. Большой массив её наследия в той или иной степени посвящён Экспедиции, зримых и незримых событиях там происходящих, участию в них Рерихов, следствиям планетарного масштаба, зарождению нового исторического мышления, новой науки. Экспедиция, по её словам, объединила своим маршрутом в одно целое «страны, которые находились на разных ступенях развития, существовали в разных социально экономических условиях, имели разный культурно-исторический комплекс» и подтвердила их пригодность для «ступеней грядущего» [1, с. 312].
Один из этапов Центрально-Азиатской экспедиции проходил по территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китая, который называют также Восточным или Китайским Туркестаном. Этот этап начался 30 сентября 1925 года с пересечения перевала Каракорум – одного из самых высокогорных перевалов Каракорумской горной системы, и завершился 28 мая 1926 года на границе Советской России, той её части, которая сейчас находится в Казахстане, у живописного Тарбагатайского горного хребта. Восемь месяцев, проведенных в этом регионе, были наполнены научными наблюдениями, художественными впечатлениями, интересными встречами и чем-то порой незримым, что проступало сквозь события и формировало те самые «ступени грядущего».
Что же такое – Восточный Туркестан? Это территория, расположенная в центре Евразии, с суровым континентальным климатом и труднодоступная в первой половине ХХ века.
На карте этот район выглядит в виде чаши неправильной формы, в центре которой самые суровые пустыни этого континента - Такламакан и Гоби. Края её - высочайшие и красивейшие горные системы (Каракорум, Памир, Тянь-Шань, Кунь-лунь). А на тонкой полоске между горами и пустынями, бьется пульс жизни, почти занесенной песками. По этой полосе и прошла Центрально-Азиатская экспедиция.
С географической точки зрения Восточный Туркестан состоит из двух частей:
1. Южный регион, с которого начался маршрут экспедиции – Тарим-Лобнорский бассейн, именуемый также Кашгарской равниной или Таримской впадиной, в центре которой находится пустыня Такла-Макан.
Ю.Н. Рерих так характеризует его природные и культурные особенности:
«Земледельческая культура в районе Тарим-Лобнорского бассейна возможна лишь вдоль южных склонов Тянь-Шаня на севере и вдоль северного подножья Куньлуня на юге. Эти немногочисленные оазисы, зависящие от рек и горных потоков, явились с древних времен центрами оседлой культуры и небольших княжеств, образовывавшихся вокруг оазисов и торговых колоний, расположенных на караванных путях» [2, с. 44].
2. Северный регион, который называют Джунгарией - часть Джунгарской горной страны и Джунгарской равнины, продолжение которых находится уже на территории Казахстана, России и Монголии. Этот регион Ю.Н. Рерих характеризует так:
«Джунгарская горная страна и прилегающая к ней западная часть Джунгарской равнины богаты хорошими пастбищами и реками. […] С этнической точки зрения Джунгария принадлежит монгольскому миру. Это кочевая область, основной массой населения которой являются киреи – казахи и остатки джунгаров (олеты, торгоуты). Оседлые оазисы, населенные пришлым элементом – дунганами, китайцами, солонами и сибо …, расположены вдоль северного подножья Тянь-Шаня» [2, с. 38].
Восточный Туркестан имеет древнюю историю, о которой Н.К. и Ю.Н. Рерих неоднократно упоминают в экспедиционных дневниках, очерках, научных публикациях.
Особую роль в истории и культуре Восточного Туркестана сыграл буддизм.
С 1 в. до н.э. до III в. н.э. этот регион был центром Кушанского царства, древней империи, созданной тохарами (юэчжи) и включавшей Северную Индию, части территории современных Пакистана, Афганистана и Средней Азии. Этому государству и его значению в древней истории Рерихи отводили особое, очень важное место. Именно тогда, по свидетельству Ю.Н. Рериха здесь возникают колонии индийских купцов и ремесленников, расселявшихся вдоль Шелкового Пути, и начинается укрепление буддизма в Туркестане и проникновение его оттуда в Китай [см. 3, с. 7-8]. Наряду с буддизмом получили распространение также христианство несторианского толка1 и манихейство2.
После распада Кушанской империи в III веке Восточный Туркестан целиком или частями входил в состав: Китайской империи (династия Хань, 206 г. до н.э. – 220 г. н.э.), Тюркских ханств (4 – 8 вв.), Китайской империи (династия Тан, 7-8 вв.), Уйгурского каганата.
Период существования Уйгурского каганата был коротким по историческим меркам (8-9 вв.), но это было время расцвета не только Восточного Туркестана. Влияние уйгурской культуры, которая, как полагали Рерихи, впитала многое от загадочного народа тохаров, распространялось далеко за пределы каганата и оказывало влияние на окрестные народы вплоть до 13 века.
После распада Уйгурского каганата Восточный Туркестан был частью империи Караханидов и Монгольской империи. Затем буддизм, манихейство, христианство были вытеснены исламом, что сопровождалось уничтожением памятников культуры и междоусобицами. В конечном итоге это привело к тому, что Восточный Туркестан стал частью Китайской империи династии Цин, также называемой маньчжурской династией. В 1760 году в Цинской империи было образовано новое наместничество, получившее название Синьцзян («Новая граница», «Новый рубеж»).
Этнический состав Восточного Туркестана был неоднородным. Рерихи упоминают о каракиргизах, китайцах, дунганах (этнические китайцы-мусульмане), калмыках, племенах джунгарского происхождения (ойроты, олеты и др.), а также русских, большей частью попавших туда в результате революции и гражданской войны в России.
Рерихи внимательно фиксировали этнический состав жителей тех мест, по которым проходила экспедиция, старались запечатлеть даже мелкие, на первый взгляд, особенности. И в то же время в записях участников экспедиции нам не удалось обнаружить упоминаний о встреченных уйгурах, хотя в настоящее время этот регион называется Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая (СУАР), и значительная часть его населения является уйгурами. Но об уйгурах Рерихи пишут лишь как о народе, некогда жившем на этой территории и оставившем заметный след в культуре Срединной Азии.
Объяснение этому обстоятельству нам удалось обнаружить в книге известного советского и российского лингвиста Александра Михайловича Кондратова (1937 – 1993) «Земля людей, земля языков». В ней рассказывается о том, что в 1921 году известный тюрколог и востоковед Сергей Ефимович Малов (1880 – 1957), возвращаясь из очередной научной экспедиции в Восточный Туркестан, посетил съезд восточно-тюркской интеллигенции, который проходил в г. Алма-Ате, и предложил возродить древнее название «уйгуры» и именовать им восточных тюрков Синьцзяна и Средней Азии, а язык на котором говорило значительное большинство тюркского населения называть уйгурским, а не восточно-туркестанским, как тогда это было распространено. Предложение было с энтузиазмом принято, и так в современность вернулся этноним «уйгуры» и уйгурский, точнее новоуйгурский язык [4, с. 72-73]. Конечно, прошло немало времени, прежде чем этот этноним закрепился в общественном сознании и только к 30-40-м годам стал широко употребляться. Поэтому в 1926 году Рерихи в своих текстах отразили существующую тогда реальность – местное земледельческое тюркское население даже не осознавало себя единым народом и часто называли себя по месту проживания - кашгарцами, хотанцами, яркендцами и т.д., а также сартами и таранчи – так называли в том регионе тюрок-мусульман, занимавшихся земледелием и торговлей.
В 1925 – 1926 годах, когда Центрально-Азиатская экспедиция шла по земле Восточного Туркестана, Китай, частью которого были эти земли, переживал трудный период своей истории. После Синьхайской революции (1911/1912 гг.) и свержения династии Цин, многие окраинные территории объявили либо о независимости (Тибет, Внешняя Монголия), либо об автономии. В это время Синьцзян лишь номинально подчинялся центральному правительству. Фактически он управлялся несколькими чиновниками, которые подчас контролировали лишь небольшую часть своих владений. Остальное пространство было занято не подчинявшимися центральной власти племенами или просто бандитскими шайками. Очень сильное влияние на эту территорию оказывало противоборство различных геополитических сил, которое принято называть Большой Игрой, а именно противостояние Британской империи и России, начавшееся еще в конце 18 века.
Эту картину распада государственности наблюдали Рерихи, и она создавала особенные трудности, описанные в дневниковых записях участников экспедиции.
Создание живописной панорамы Центральной Азии, Тибета, Гималаев было одной из целей Центрально-Азиатской экспедиции. Н.К. Рерих писал:
«Конечно, моё главное устремление, как художника, было к художественной работе. […] Никакой музей, никакая книга не дадут права изображать Азию и всякие другие страны, если вы не видели их своими глазами, если на месте не сделали хотя бы памятных заметок. Убедительность, это магическое качество творчества, необъяснимое словами, создается лишь наслоением истинных впечатлений действительности» [9, с. 159-160].
Пейзажи и картины, связанные с историей и культурой Восточного Туркестана Н.К. Рерих начал создавать во время экспедиции и возвращался к этим образам до конца жизни. Нам известна только часть этих картин. Что-то было безвозвратно утрачено, что-то, возможно, будет обнаружено будущими исследователями творчества Рериха.
Своеобразным эпиграфом к маршруту экспедиции по Синьцзяну стала картина «Туркестан». На ней изображён типичный для Восточного Туркестана пейзаж - теряющиеся в голубоватой дымке горы и пустынная равнина с выходами скальных пород на фоне мутноватого неба. Наше внимание привлекает вершина, находящаяся в центре композиции. Похожие очертания мы видели на картине «София Премудрость» и на некоторых других картинах. Рерих приводит легенду, услышанную от проводника Сулеймана:
«"Жил богатырь. Увидел, что озеро здесь слишком велико, и нарубил мечом своим утесы от соседних гор и накидал сюда. За этой горою лежит прекрасный сад и живут там святые люди, но никто туда без дозволения их не пройдет. Пробовали сарты идти туда - никто назад не вернулся". И показывает Сулейман на юго-восток» [5, с. 192].
Вспомним также, что Е.П. Блаватская в своих трудах писала о том, что в Восточном Туркестане (иногда она называла его Татарией) сокрыты духовные сокровища столь же значительные, как в Тибете, Индии, Китае3. Памятуя об этом, пройдем по Восточному Туркестану маршрутом Экспедиции, вслушаемся в слова Рерихов, увидим этот маршрут в картинах Николая Константиновича - от величественного Каракорума до преддверия Алтая, Тарбагатайского хребта.
.jpg "Н.К. Рерих Хребет Каракарум")
После посещения Сиккима, Кашмира и Ладака, экспедиция подошла к Каракорумской горной системе, которая является водоразделом бассейна реки Инд (протекающей по северо-западной Индии и Пакистану) и бассейна реки Тарим (важнейшей реки региона, образованной слиянием рек Аксу и Яркент). За Каракорумом начинался Восточный или Китайский Туркестан.
Перевал Каракорум (5575 м) один из самых высокогорных перевалов мира.
После Каракорумского перевала экспедиция покинула территорию Индии и начала спуск в сторону Восточного Туркестана. Это произошло 30 сентября 1925 года.
Нам известно 6 картин, изображающих этот перевал и горную цепь, причем три из них созданы на маршруте экспедиции в 1925-1926 годах, вероятно в самом Туркестане.
Ю.Н. Рерих подробно описал суровые погодные условия, сопровождавшие восхождение (вьюга, ветер, мельчайшие льдинки, секущие кожу) и отметил также, что Елена Ивановна переносила все трудности восхождения с терпением и мужеством, восхищавшим участников каравана.
Н.К. Рерих описывает в экспедиционном дневнике красоту и чистую нетронутость этого места, упоминая, что «Каракорум значит "черный трон"». А в очерке «Тайны» [6, с. 305 - 307] он упоминает о странном гулком звуке под копытами коней, указывающем на подземные пустоты. Проводник каравана рассказывает местные легенды о подземных ходах, ведущих в Сокровенную Обитель, необыкновенных путниках, выходящих из этих подземелий и чудесах, с этим связанных.
Гора Ленина
Одним из самых значительных произведений, созданных на маршруте Центрально-Азиатской экспедиции, стала серия картин «Майтрейя (Красный всадник)», и примыкающие к ней картины «Гора Ленина» и «Красные кони». Эта сюита была создана в Хотане, привезена в Советскую Россию Рерихами в 1926 году и подарена правительству. В этой серии есть несколько картин, безусловно связанных с Восточным Туркестаном.
Картина «Гора Ленина» связана с горой Ак-Таг (можно перевести как Белая Гора) или Патос. К ней экспедиция подошла 2 октября 1925 года. Эта вершина находилась на разветвлении караванных дорог на Яркент и Хотан. Именно здесь Рерихи выбрали путь на Хотан. А гору Н.К. Рерих назвал «Гора Ленина» - конусообразная вершина между двумя подобиями крыльев из невысоких гор. Эта композиция напоминает строки из книги «Община»:
«Почтим Ленина со всем пониманием. Явно утверждение Учителя, сохранившего постоянное горение в удаче и неудаче. Среди чуждых ему сотрудников нес Учитель пламя неугасимого подвига» [7, ч.2, гл. 4, п. 5].
Картина «Гора Ленина» была создана на маршруте, на ней есть надпись «13 день Ак-Таг».
Судьба картины оказалась драматичной и заслуживающей отдельного рассказа.
О ней можно прочитать в статье «Явление «Горы Ленина». Как картина Н.К.Рериха «Гора Ленина» превратилась в «Явление срока».
Спустя 12 лет, в 1937 году Рерих вновь обращается к образу этой вершины и создает картину «Ак-Таг. Облачное пламя». На ней мы видим знакомые очертания хребта и конусообразной вершины, но над ними доминируют облака символического огненного цвета – разных оттенков алого, розового, лилового. Так, не обращаясь к имени Ленина художник вновь создает многозначный символ. Вспомним слова Учения о неугасимом подвиге Ленина – «Ярко успел он зажечь своим примером свет».
Перевал Сугет
Перевал Сугет – следующий после Каракорума перевал на пути в Восточный Туркестан. Экспедиция, переправившись через р. Чобру, поднялась на перевал Сугет (5285 м), после чего спустилась в долину р. Каракаш.
Подъем на перевал, был несложным и пологим, но на гребне его началась непогода, небо заволокли тучи, поднялся сильный ветер. Об этом написали в своих дневниках и Юрий Николаевич, и Николай Константинович:
2 октября. Еще не дойдя до гребня перевала, мы были приветствованы очень сильным холодным ветром, закрутившим снежный вихрь. Ближние горы заволоклись густой мглой и фигуры идущих прямо перед тобой людей превратились в едва различимые силуэты. […] Всецело поглощенные преодолением трудностей пути, мы не имели времени полюбоваться величественной горной панорамой, открывавшейся перед нами. Темные, почти черные зубчатые пики в оправе сверкающих снегов резко выделялись на фоне мутно-серого неба [8, с. 76-77].
2 октября. Ровный, легкий путь вдруг обрезался мощным зубчатым спуском. Вдали раскинулись бело-лиловые горы, полные какого-то траурного рисунка. Закрутилась метель, и в прогалины снежной пыли зазвенело беспощадно почти черно-синее небо [5, с. 123].
Эти описания очень точно соответствуют картине «Перевал Сугет» - те же краски, ощущение пронизывающего ветра, суровость горных вершин.
Курул
Китайская пограничная крепость Курул или Караул-Сугет была первой встречей экспедиции с Китаем. Курул, первый китайский пост на Ерункаш-Дарье - реке черного нефрита. Юрий Николаевич Рерих так описывает его:
3 октября. […] Из расселины в песчаниковых скалах тропа спустилась на широкую равнину, где находился китайский пограничный пост Сугет-Караул. К северу поднималась гряда высоких снеговых гор – западное ответвление Куньлуня. […] После двухчасового перехода показался глинобитный китайский форт – квадратный двор, окруженный несколькими мазанками [8 с. 77-78].
Об этой крепости Н.К. Рерих пишет:
3 октября. Посреди широкой жаркой равнины, окруженной снеговыми горами, стоит глинобитный квадрат - Курул. Вдали заманчиво серебрится Куэнь-Лунь [5, с. 124].
Тут же происходит и первая встреча с китайским чиновником – молодым, образованным офицером, волей судеб занесенным на самый край страны. Эта встреча внушает членам экспедиции определенный оптимизм. Но, как показали дальнейшие события, такие чиновники были в Синьцзяне большой редкостью.
Караваны
Караванные тропы издревле пронизывали пространство Центральной Азии. Караваны выполняли самые разные функции – экономические, информационные, религиозные. В экспедиционных дневниках Рерихов и других участников экспедиции содержатся сведения о встречаемых караванах. Их численность, особенности перевозимых товаров, наличие и качество охраны, этнический состав позволяли исследователям делать выводы о внутриазийских связях, культурных обменах, миграции населения и т.д. Эта информация до сих пор имеет огромную научную ценность. Н.К. Рерих неоднократно изображал караваны на своих картинах, подчеркивая их роль в жизни Азии. Одна из таких картин, «Шепоты пустыни», была создана Н.К. Рерихом в 1925 г. и вошла в сюиту (серию) «Майтрейя (Красный всадник)», подаренную в 1926 году Советскому правительству.
После 1936 года художник вновь возвращается к этому сюжету и создает картину «Сказ о Новой Эре» (иногда встречается название «Тибетский стан»). Изменяется форма палаток, они больше напоминают тибетские, исчезает силуэт огненного коня, но композиционный центр картины остается неизменным – те же поднятые вверх растопыренные десять пальцев сопровождают сказ о Новой эпохе.
.jpg "Н.К. Рерих. Сказ о Новой Эре (Тибетский стан)")
Николай Константинович подробно фиксирует услышанные разговоры. Они порой путаны и даже загадочны, как некий шифр, который мы должны понять. Но главное – устремление к неудержимо приближающемуся Будущему.
3 октября […] Подошли еще караваны. У костров говор. Говор, улыбки, трубки и отдых. Шепчут: "В Бутане ждут близкого прихода Шамбалы". "Сперва была Индия, потом был Китай, потом Россия, а теперь будет Шамбала". "В храме под изображением Будды подземное кипучее озеро. Раз в год туда спускаются и бросают в озеро драгоценные камни...". Говорится целая сага красоты. Эти костры, эти светляки пустынь! Они стоят как знамена народных решений [5, с.124].
Об этом же пишет и Юрий Николаевич, но описывает караваны с иными деталями и подробностями, обращая внимание на состав каравана, содержание новостей, которые передаются из уст в уста, превращаясь в самые неожиданные легенды.
3 октября. […] Поздним вечером стены форта осветились пламенем больших лагерных костров, вокруг которых сидели на корточках крепкие мужчины, рассказывающие друг другу последние новости из Яркенда, Леха и Кашмира. То была настоящая караванная Азия, в которой даже самые прозаические вести приобретают черты героических легенд, когда они предаются из уст в уста вдоль Великих торговых путей [8, с. 78].
Среди описаний караванов встречается и то, которое очень точно соответствует картине «О, Грядущий!»:
«Встречных караванов тоже немного. Среди них нам попалось несколько верениц мусульманских паломников в Мекку, идущих с товарами заработать себе зеленую чалму и почетное прозвище хаджи» [9, с.175].
Но и в этом караване Рерих видит то же устремление, то же ожидание Будущего, предсказанного и пророченного из глубины веков. И фигура девушки в центре круга паломников напоминает фигуру Избранницы из «Весны Священной», устремленную к неведомому, но всей душой ожидаемому Грядущему:
«"Пророк говорил, что Дамаск будет разрушен перед новым веком". Так шепчут паломники по пути в Гайю, Сарнат и Мекку» [5, с. 126].
Святые пещеры
Между перевалами Курул и Санджу на пути экспедиции впервые встретились развалины буддийского пещерного монастыря. Экспедиция не могла уделить время исследованиям этого важного исторического объекта. Но Н.К. Рерих обратил внимание, что эти пещеры как бы скрывались за горным перевалом от «волн мусульманства», и запечатлел их так, как он мог выглядеть много веков назад. Этот памятник художник изобразил на картине "Мощь пещер", вошедшей в серию "Майтрейя (Красный всадник)", которую он создал в Хотане и позднее, в 1926 году передал в дар Советскому правительству.
Рерих отмечал, что местные жители называли этот памятник старокиргизскими домами. Позднее, в 1932 году художник вновь возвращается к этому сюжету и создает картину «Святые пещеры». Композиционно картины очень похожи, отличаются лишь небольшими деталями, цветовой гаммой и даже красный всадник так же летит на фоне гор.
Каракиргизы
Оазис Санджу – один из пунктов, пройденных Центрально-Азиатской экспедицией, после китайского пограничного поста Курул (Караул-Сугет). Здесь произошла встреча экспедиции с первым кочевым народом Восточного Туркестана – каракиргизами, или, как называл их Н.К. Рерих «горными киргизами». Киргизы (кыргызы) - древний кочевой народ, история которого восходит к 1 тысячелетию до н. э. В «Истории Средней Азии» Ю.Н. Рерих пишет о существовании «народа цзянгунь, или кыргызов, которые впервые упоминаются под 201 г. до н.э. в «Цянь Ханьшу»4 и которые во II в. до н.э. сидели по Верхнему Енисею» [2, с. 269].
В верховьях и среднем течении Енисея киргизы кочевали долгое время, активно взаимодействуя с соседними народами.
Киргизы проникли в Восточный Туркестан, по свидетельству китайских источников, с начала 1-го тысячелетия н.э. Часть переселялась и позднее. Сохранившие воинственность и кочевой образ жизни киргизы враждовали с местными оседлыми народами, не брезговали набегами - барамтой (угоном скота) и грабежами, вследствие чего за ними закрепилась слава жестоких и коварных людей.
Им приписывались негативные черты (хитрость, ненадежность, склонность к обману и т.п.), хотя российский исследователь В.В. Радлов (1837-1918 гг., востоковед-тюрколог, археолог, путешественник), некоторое время живший с каракиргизами, не соглашался с такой оценкой.
Этноним каракиргизы (использовались также наименования черные, дикие, дикокаменные киргизы), возник, вероятно, для различения между этой ветвью киргизов и т.н. киргиз-кайсаками или кайсак-киргизами, (казак-киргизы у В.В. Радлова), кочевавшими севернее, на территории Российской империи. В.В. Радлов отмечал отличия не только в одежде, устройстве быта, языковых особенностях, но и в социальной организации. Киргиз-кайсаками правили наследственные султаны, каракиргизы же избирали из своей среды вождей-манапов. Также в числе важных отличий Радлов отмечает особую роль в культуре каракиргизов героического эпоса «Манас»:
«Каждый черный киргиз знает часть этого эпоса, который живет в сознании народа и не допускает появления рядом с собой каких-либо иных поэтических творений» [10, с. 348-354].
На маршруте экспедиции по Восточному Туркестану Рерихи неоднократно сталкивались с каракиргизами и отмечали, что никто из них не сделал экспедиции ничего дурного, и что «воровство киргизское» сильно преувеличено.
На двух картинах, связанных с этим отрезком экспедиции – «Киргизский мазар. Санджу» и «Каракиргизы» мы видим почитаемые захоронения – мазары характерной формы. И Юрий и Николай Константинович отмечали, что эти сооружения, как правило, возникали на древних священных местах, и продолжали традицию буддистских ступ.
Но есть еще одна картина Н.К. Рериха, связанная с каракиргизами – «Могилы в пустыне (Киргизская могила, Каракорум)».
В экспедиционных дневниках Рерихов детально описаны встреченные на маршруте погребения киргизов, характерные для мусульманских могил. Юрий Николаевич пишет:
«Проходили мимо большого киргизского кладбища – величественных мазаров, в архитектуре которых безошибочно угадывался иранский стиль, и обычных каменных могил, уставленных высокими бунчуками с черными конскими и ячьими хвостами на концах – характерная черта мусульманских могил в Китайском Туркестане» [8, с. 80-81].
Это описание подкрепляется и экспедиционной фотографией с могилой, очень точно совпадающей с записью Ю.Н. Рериха.
В настоящее время картина находится в Гос Музее Востока (ГМВ) и с её названием и датой написания происходят «чудесные» превращения. В разных изданиях ГМВ картина то входит в серию «Чингис-хан», что не соответствует имеющимся каталожным данным, то дополняется названием «Монголия» и к тому же написание её почему-то связывается с 1930 или 1929 годами. Надеемся, что настанет время, когда мы сможем получить ответ на эти и другие вопросы, связанные с коллекцией Рерихов в ГМВ.
Кунь – Лунь
Куньлунь (Кунь-Лунь, Куэн-Лунь, кит. «Лунные горы») – одна из крупнейших горных систем Азии, которая простирается от Памира на западе до Сино-Тибетских гор на востоке, окаймляя Тибет с севера и востока. Длина горной системы – ок. 2500 км. Естественными границами Куньлуня являются долина реки Яркенд на западе и Хуанхэ на востоке. В центральной части расположен хребет Аркатаг (хребет Пржевальского). Ю.Н. Рерих называл эту горную цепь наряду с Наньшанем северо-восточной границей Тибетского нагорья. Горы Кунь-Луня экспедиция видела лишь на горизонте.
На картинах Николая Константиновича мы видим далекие голубоватые призрачные горы («Вдали мелькнул силуэт светло-серого Куэнь-Луня» [5, с. 166]), а на переднем крае – желто-коричневую безжизненную пустыню, по которой двигалась экспедиция. Это было прощание с прекрасной горной страной. Экспедиция приближалась в Хотану.
Хотан – город в центре одноименного оазиса у северных отрогов хребта Кунь-Лунь. Оазис расположен по берегам реки Хотан (Хотан-дарья), притока Тарима, берущей начало в горах Каракорума и Кунь-Луня (как результат слияния рек Каракаш и Урункаш).
Это один из городов, находившихся на Великом Шелковом пути. В древности был крупным духовным и культурным центром Восточного Туркестана, одним из очагов буддийской культуры.
Российские исследователи бывали в Хотане неоднократно. В том числе в 1883 – 1886 гг. этот оазис посетила экспедиция знаменитого русского путешественника Николая Михайловича Пржевальского (1839 – 1888). Одним из ее участников был молодой Пётр Кузьмич Козлов (1863 – 1935). С ним Рерихи впоследствии встретятся в Монголии в 1927 году.
Экспедиция Рериха прибыла в Хотан 14 октября 1925 года. Н.К. Рерих планировал задержаться здесь на несколько дней, провести исследования, пополнить запасы снаряжения. Но даотай (губернатор) Хотана Ма Да-жень (Ма Шао-ву)5 задержал экспедицию под предлогом неправильно оформленных документов, чинил всяческие препятствия. Научная и художественная работа экспедиции и жизнь ее сотрудников были поставлены под угрозу. Рерихам пришлось предпринимать беспрецедентные меры по освобождению из-под фактического ареста. Только 28 января 1926 года, через три с половиной месяца экспедиция продолжила путь. Непредвиденная задержка создала серьезные трудности для прохождения следующих этапов маршрута.
Во время стояния в Хотане была создана серия картин «Майтрейя», которая соединила как впечатления по индийскому этапу экспедиции (Лех-Ладак), так и некоторые участки Восточно-Туркестанского этапа.
Юрий Николаевич пишет об истории этих мест:
«Северный Хотан в районе Куньлуня в Туркестане был важным центром изучения махаяны6, и индийские ученые-буддисты отправлялись туда штудировать и сопоставлять манускрипты, хранящиеся в этих библиотеках» [3, с. 62].
Характеристика, данная Хотану Н.К. Рерихом в «Сердце Азии» рисует печальную картину деградации некогда процветающей страны, которая растеряла созданную буддизмом культуру, но не приобрела и достижений современной цивилизации. Подделки под старину, нищета и болезни, открытое рабовладение, вырождение традиционных промыслов и прочие признаки разложения отмечает в своих записях Николай Константинович Рерих. Остатки некогда замечательной культуры погребены под песками или застроены мусульманскими культовыми сооружениями.
В очерке «Буддизм в Тибете» Н.К. Рерих пишет:
«В Хотане пески покрывают реликвии буддизма, и еще в этом месте находится великий древний субурган – надежда всех буддистов: потому, что именно здесь эпоха Майтрейи7 будет провозглашена таинственным светом над древней ступой» [11, с. 49].
О том же важном знамении Новой Эпохи он пишет в книге «Алтай-Гималаи»:
«Также и в новой Монголии знают действительность Шамбалы. […] Знают о священных знаках над древним субурганом около Хотана» [5, с. 294].
Нам известны сейчас две картины, изображающие Хотан. Безжизненные пески, маловыразительный пейзаж. Но вспомним о знаках приближения Майтрейи, которые скрывают эти пески. Возможно, знание этих знаков грядущей Новой Эры было одной из причин, по которой путь экспедиции пролег через Хотан, несмотря на очевидные сложности этого маршрута, которые предвидели Рерихи.
Развалины китайской крепости. Яркенд
Яркент (кит. – Шачэ) – оазис и город в Восточном Туркестане.
Яркентский оазис расположен в пустыне Такла-Макан, у её западной границы, на высоте 1189 м над уровнем моря, занимает площадь в 3210 кв. км и отличается плодородностью почвы.
Город Яркент упоминается в китайских источниках со II века до н.э. Неоднократно завоёвывался тюркскими племенами, войсками Китайской империи, в 13 веке был покорен монголами. Его называли жемчужиной в улусе Чагатая (сына Чингиз хана). После разрушения Джунгарского ханства в середине 18 века, вошел в состав Китайской империи.
Рерихи отмечают, что город производил впечатление более оживленного и процветающего, по сравнению с Хотаном. Так же, как и Хотан, Яркент был разделен на китайскую и мусульманскую части. Но во всем остальном город был противоположен Хотану.
Местный китайский градоначальник и другие китайские чиновники делали всё, чтобы снабдить экспедицию всем необходимым. Также было подтверждение, что из Пекина по всему маршруту следования были разосланы письма о всяческом содействии экспедиции. Градоначальник Кашгара даже предположил, что хотанские злоключения экспедиции произошли потому, что даотай Хотана сошел с ума. Но мы сейчас знаем, что в этом мнимом безумии были повинны скорее английские спецслужбы.
Сохранилось несколько фотографий этого места и его окрестностей. Развалины китайской крепости, запечатленные Николаем Константиновичем и сфотографированные, были остатками оборонительных и охранительных сооружений Шелкового пути. Скорее всего, это было всё, что осталось от былой славы некогда оживленного караванного маршрута. И еще одна приятная подробность ждала экспедицию в Яркенте. Николай Константинович пишет:
«А потом за верхушками деревьев показались горы, Кашгарский хребет, и не покидали нас с левой стороны весь путь. И все как-то окрасилось - и озерки во льдах, и синие речки, и коричневые бугры на синем фоне скалистых гор. Уж очень любим мы горы. Наша собственная планета была бы очень гористая!» [5, с. 175].
Такламакан
Пустыня Такламакан словно сопровождала маршрут экспедиции. Первый раз её грозное дыхание Рерихи почувствовали сразу после оазиса Санджу, в октябре 1925 года.
После Яркента вновь маршрут экспедиции проходил по краю этой пустыни.
Юрий Николаевич Рерих дает такую характеристику этой территории:
«На восток от Тянь-Шаньской горной страны и Памирского горного узла лежит Тарим-Лобнорский бассейн […]. Пустыня, лежащая между Таримом и поясом южных оазисов, известна под названием Такла-Макан. […] Такла-Макан является одной из наиболее страшных и малопроходимых пустынь земного шара. Немногочисленные караваны отваживаются пересекать ее окраины лишь в течение зимних месяцев, когда еще возможно перевозить воду в виде льда в мешках, летом же караванное движение прекращается» [2, с. 44].
Стоит вспомнить, что из-за хотанского стояния Рерихи вынуждены были идти по пустыне уже в середине февраля, фактически весной. Лишь небольшие пятна снега, обладающие особым тонким ароматом пустыни, напоминали о зиме. Н.К. Рерих назвал эти места «апофеозом безжизненности», которые хранят останки некогда бурлящей здесь жизни – руины городов, высохшие остатки леса, могильники исчезнувших народов.
«9 февраля. […] Идем по Каракумским пескам, то есть по «черным пескам». Слой щебня и гальки придает пустыне сероватую жемчужную поверхность. Налево всё время продолжаются груды гор. Странно думать, что за этими горами уже Русский Туркестан, и что упираются эти хребты в высоты Памира. Первый день после трёх месяцев, когда пустыня действительно красива, красочна и разнообразна, и голубое небо разукрасилось особым изысканным рисунком белых перистых облачков. На гребнях гор сверкает снег; розовые предгорья вливаются в синюю дымку, из которой выплывают очертания хребтов. Светлый день» [5, с. 176].
Так по кромке этой пустыни, обладающей, впрочем, своей особой красотой, запечатленной на полотнах мастера, экспедиция подошла к городу Куча.
Кучары (Куча)
.jpg "Около Кучар (этюд)")
Кучар (Куча) город на севере Восточного Туркестана и центр одноименного оазиса. В прошлом - один из городов на Великом Шелковом пути. Экспедиция Н.К. Рериха посетила его 17 - 20 марта 1926 года.
Юрий Николаевич Рерих пишет:
«Оазис Кучар и сам город, с его широкими тополиными аллеями и энергичным населением, произвели на нас более благоприятное впечатление, чем остальные синьцзяньские оазисы, лежащие к югу от Небесных гор» [8, с. 151].
Отсюда, по свидетельству Ю.Н. Рериха, началось активное проникновение буддизма в Китай.
«Во второй половине IV века в Куче появился знаменитый буддийский учитель и переводчик буддийских текстов Кумараджива (344-413), с чьим именем связан первый период активного проникновения буддизма в Китай. Кумараджива принадлежал к индийской семье, поселившейся в Куше и в юности изучал санскрит в Кашмире. Около 382/383 года Кумараджива был увезен как пленник китайским отрядом и провел несколько лет в Китае, воспользовавшись данной возможностью распространять буддизм в Китае и переводить на китайский язык буддийские священные тексты» [3, с. 7 - 8].
Рерихи связывали Кучары с историей тохаров – загадочного народа, создавшего в Центральной Азии мощную империю и затем быстро сошедшего с исторической сцены. По мнению Ю.Н. Рериха тохары принадлежали к древнему народу, существовавшему в окружении ирано- и тюркоязычных племен долгое время, впоследствии растворившись среди них. Они стали упоминаться в китайских и азиатских источниках со II века до н.э. и именно на этом языке была создана обширнейшая буддийская литература, существовавшая почти тысячелетие. В IХ веке уйгуры, заселившие этот регион, перевели её на уйгурский язык, и эти тексты получили большое распространение по всей Центральной Азии.
Вероятно, тохаром был князь или царь Пасседван8, хранитель Камня, который упоминается в «Криптограммах Востока» Е.И. Рерих. Этот царь, теснимый врагами, улетел из своей столицы на драконе, унося несметные сокровища. О сокрытых сокровищах в окрестности Кучар толкуют многие легенды.
Возможно поэтому две известных нам картины – «За Кучарами (Голубые дали)» и этюд «Около Кучар» изображают именно окрестности, те горы, в которые улетел Пасседван, и которые хранят сокровенные тайны.
Пещеры
Важнейшей достопримечательностью Кучар являются находящиеся в его окрестностях Кызылские (Красные) пещеры. Н.К. Рерих упоминает о посещении их во время стоянки в Кучаре [5, с. 276.], [16, с. 235-237].
Памятники буддизма этого региона, по свидетельству Ю.Н. Рериха, относятся к северной группе Восточно-Туркестанских памятников (к южной группе принадлежат памятники, расположенные южнее Таримской впадины) и состоят из ступ, вихар и пещерных храмов. Создание их датируется периодом до 8 в. н.э., т.е. периодом от Кушанского царства до Уйгурского каганата и принадлежит к буддизму традиции хинаяны, т.е. «северного» буддизма.
Руины буддийских пещерных храмов встречались Рерихам в Восточном Туркестане неоднократно. Но наиболее значительным комплексом на маршруте экспедиции был пещерный комплекс Кызыл.
Это один из самых древних буддийских пещерных монастырей. Пещеры вырублены в горе и соединены между собой платформами, внутренними и внешними деревянными лестницами.
Ю.Н. Рерих характеризует этот памятник следующим образом:
Памятники буддийского искусства Восточного Туркестана распадаются на несколько основных групп […].
Чрезвычайно обширна так называемая северная группа, которая, в свою очередь, делится на две ясно обозначенные группы памятников. К первой относятся памятники Кучарского и Карашарского оазисов, а ко второй – Турфанского оазиса. […] Архитектурные памятники древности Кучарского оазиса представлены ступами, вихарами и пещерными храмами, называемыми по тюркски мин-уй («тысяча домов»). […] Исследователя поражает богатая тематика и символика фресок, которые еще потому интересны, что буддийское искусство кучарских пещерных храмов принадлежало к хинаяническому направлению (в эпоху, предшествующую VIII в., кучарские монахи являлись последователями секты сарвастивадинов).
Особенно интересны пещерные храмы Кизила, большинство которых, до тысячи пещерных помещений, принадлежат эпохе, предшествовавшей VIII в. [12, с. 161 – 163].
Несмотря на разрушения, в кельях-пещерах в начале ХХ века сохранились фрески, некоторые украшены статуями Будд. Росписи и фрески в Кызылских пещерах, по мнению европейских исследователей, представляли собой синтез элементов греческой, индийской, персидской культуры, которые свидетельствуют о культурных связях этого оазиса в далеком прошлом.
В окрестностях Кучар Рерихам встретились и другие пещерные храмы, в том числе и неисследованные – близ селения Артыш, в Тогракданге.
В книге «По тропам Срединной Азии» Юрий Николаевич дает развернутую классификацию памятников севера Китайского Туркестана как по времени создания, так и по особенностям стиля [8, с. 153].
С 14 века, когда ислам вытеснил буддизм из Восточного Туркестана, пещерные комплексы приходили в упадок, подвергались разрушениям мусульманских фанатиков. В 19 веке начались исследования сначала российскими, затем английскими, немецкими и даже японскими исследователями.
В частности, экспедиция Альберта фон Ле Кока вывезла в Германию значительное количество деталей убранства, росписей и статуй. Не отставали и другие европейские исследователи этих мест. В книге «Алтай-Гималаи» Н.К. Рерих поднимает важнейшую проблему охраны культурных ценностей именно в связи с этими памятниками. Фактически, под предлогом сохранения от мусульманских разрушителей происходило разрушение культурного наследия т.н. культурными европейцами. Рерих пишет, что некоторые артефакты вывозились на верную гибель в Индию (из-за неподходящего климата), некоторые погибли уже в Европе из-за неправильного или небрежного хранения (буквально были съедены крысами). Рерих задает вопрос:
Где же тут беспристрастное знание, которое, прежде всего, очищает и сберегает, и восстанавливает? Что же сказал бы ученый мир, если бы фрески Гоццоли или Мантеньи были бы распределены таким "научным" образом по различным странам?
Вот мы видели обобранные и ободранные пещеры. Но когда придет время обновления Азии, разве она не спросит: "Кто же это обобрал наши сокровища, сложенные творчеством наших предков?" [5, с. 225 - 226].
К сожалению, ответ на вопросы, которые ставит Н.К. Рерих, не дан и по сей день. Расхищение культурного наследия стран, которые находятся в сложном или бедственном положении, продолжается силами «черных» антикваров и составляет существенную долю рынка теневой деятельности наряду с нарко- и работорговлей. И только всеобщее принятие идей Пакта Рериха способно остановить это бедствие.
Нам известны на данный момент три картины, связанные с пещерными комплексами окрестностей Кучар – это можно установить по имеющимся экспедиционным фотографиям. Н.К. Рерих пишет:
Мы наслаждались, посещая замечательные пещеры-монастыри в районе Кучара – бывшей столицы тохаров. Хотя все реликвии разграблены и рассеяны, очарование этих строений остается, и чувствуется, что в подземных пещерах еще спрятано немало реликвий, сокрытых временем [11, с. 49].
Матерь Турфана (Турфанская мадонна)
Эту картину Н.К. Рерих создал еще в 1924 году в Сиккиме, до начала маршрута по Восточному Туркестану. Что послужило прообразом картины, мы можем только догадываться.
Турфанский оазис – древнейший центр культуры не только уйгуров, но и других народов, издревле населявших этот район. Его центр, город Турфан, расположен на более чем 150 метров ниже уровня моря, близ пустыни Такла-Макан. Это глубочайшая котловина Средней Азии, расположенная между горными массивами Богдо-Ула (часть Тянь-Шаня) и Чёльтагом. Издревле он был важным этапом Великого Шелкового пути.
Своим существованием оазис обязан уникальной системе кяризов (карезов) - подземных водохранилищ и каналов протяженностью (как считают некоторые исследователи) около 5000 км, которые наполняются во время таянья снегов Тянь-Шаня и обеспечивают водой оазис в течение года. Кяризная система Турфана считается одним из сложнейших инженерных сооружений древности, сопоставимым с Великой Китайской стеной. И само изображение Мадонны, Матери Турфана, по свидетельству Н.К. Рериха, восходит к временам не столько распространения несторианства в этом регионе (хотя христианские мотивы заметны в картине), сколько к более древним мотивам. В очерке «Великая Матерь» Н.К. Рерих пишет:
«Любитель Востока ставил на вид так называемую Турфанскую Мадонну и предполагал в Ней эволюцию богини Маричи, которая, будучи раньше жестокой пожирательницей детей, постепенно превратилась в заботливую хранительницу их, сделавшись духовной спутницей Кувера – бога счастья» [13, с. 185].
«Образ Матери Мира, Мадонны, Матери Кали, Преблагой Дуккар, Иштар, Куанин, Мириам, Белой Тары, Радж–Раджасвари, Ниука – все эти благие образы, все эти жертвовательницы собрались в беседе как добрые знаки единения» [13, с. 187].
Мы не знаем, было ли в планах экспедиции посетить Турфан, т.к. он лежит в стороне от караванного пути в Урумчи. Но в виде легенд о подземных путях и таинственных пещерах, Турфан сопровождал экспедицию.
Урумчи
Миновав развилку караванной дороги на Турфанский оазис, экспедиция направилась в административный центр Восточного Туркестана, город Урумчи. Там находился губернатор этого региона, там можно было решить накопившиеся организационные вопросы. Там, наконец, располагалось и советское консульство – несколько сотрудников, среди которых оказался генеральный консул Александр Ефимович Быстров-Запольский, сын доброго петербургского знакомого Николая Константиновича Рериха, егеря Ефима Быстрова [14, с. 30] Именно этот егерь сопровождал юного Николая Рериха на охоте, когда тот был еще подростком. Характерная деталь - от сына егеря до дипломатического работника, такая карьера была знамением времени.
В Урумчи экспедиция задержалась более, чем на месяц.
Мы знаем, что Н.К. Рерих принял участие в работе над памятником В.И. Ленину, который планировалось установить на территории консульства, сделал эскиз постамента под бюст. Но, в нарушение дипломатических правил и протоколов, консульству было запрещено этот памятник установить.
Часть экспедиционного архива Н.К. Рерих оставил на хранение Быстрову перед опасным переходом по Джунгарии. В 1936 году, в разгар судебных разбирательств с Хоршами, Рерих писал американским сотрудникам о вещах, в том числе и письмах, оставленных в Китайском Туркестане «за невозможностью иметь лишний багаж» [15, с. 162, 187].
Было в Урумчи два замечательных места, которые члены экспедиции посетили.
Первое – это гора вблизи Урумчи с особым названием Богдо-Ула, в приблизительном переводе – гора Всевышнего или Престол Господа. На маршруте экспедиции Рерихам встретились три горы с таким названием. Первая – в Урумчи, вторая – на Алтае, близ Белухи, третья, самая известная – в Урге, ныне Улан-Батор, в Монголии. Монгольская Богдо-Ула была связана с именем Чингиз-хана, была священной и особо охраняемой. Рубка леса на ней была запрещена еще самим Чингиз-ханом. Именно эту гору Рерих запечатлел на многих картинах. А вот изображения урумчинской Богдо-Улы мы не нашли. А ведь это одна из самых высоких гор Тянь-Шаньской горной системы. Её хорошо видно из Урумчи. Кстати, как и в случае с монгольской Богдо-улой, в её окрестностях запрещалась всякая хозяйственная деятельность под страхом сурового наказания.
Об урумчинской Богдо-Уле Рерихи услышали еще по дороге в Карашар. В дневнике Н.К. Рериха появляется запись:
Опять рассказ: «Под Урумчи утесная гора, и тоже живут там святые люди. Раз подранил калмык горного барана, тот и довел калмыка до святого человека. Приглашал человек калмыка остаться с ним, но калмык домой отпросился. И дал калмыку святой полную полу деревянных щепочек. Понес калмык и думает: «Куда понесу эку невидаль». Взял да и вывалил в лес. Только две щепочки зацепились. А как пришел домой – глядь, а в поле-то золото зацепилось. Так и прогадал калмык» [5, с. 192].
А в Урумчи Николай Константинович вспоминает:
«14 апреля. Яркий, солнечный день. Сияют снега на горе Богдо-Ула. Это та самая гора, за которой «живут святые люди». Можно подумать, уж не на Алтае ли отведено место для них? [5, с. 231]
Тем не менее, в известном нам художественном наследии Рериха нам не удалось найти изображений этой горы. Хочется верить, что оно где-то есть, просто не атрибутировано или не обнаружено.
Еще один прекрасный памятник культуры близ Урумчи – старинный даосский монастырь, про который Рерих написал:
«…поднимаемся за рекою на гору к даосскому храму, с богом всех богов. По одну его сторону шестирукий бог лошадей, по другую – бог насекомых. Впечатление храма несколько лучше и чище, вероятно, благодаря более уединенному положению на горе. С ближайшей скалы виден весь город и округа всех гор и холмов. Лучшее место из всего виденного в Китайском Туркестане» [5, с. 235].
Но и это замечательное место осталось только на экспедиционных фотографиях.
После Урумчи экспедиция продолжила свой путь теперь уже по Джунгарии, по опасным местам, кочевники «развлекались» грабежом караванов. Также был риск, что с экспедицией захотят расправиться те, кто создавал ей проблемы в течение многих месяцев. Но этот путь был более живописен, ушла изнуряющая жара, которая особенно мучила Елену Ивановну Рерих, а по левую руку вдали виднелись вершины Небесных гор.
Тянь-Шань
Горы Тянь-Шаня, точнее Тянь-Шаньская горная система, сопровождала экспедицию начиная с 6 марта, когда близ селения Старый Чулан показался вдали на севере легкий силуэт гор, первых отрогов Тянь-Шаня. Следующий раз «весь сапфировый и аметистовый» он показался 25 марта. «За ним калмыки, а дальше Семиречье». Здесь можно было бы пойти более коротким путем через калмыцкие земли на Урумчи, ближе к горам Тянь-Шаня, но этим путем не удалось воспользоваться, пришлось идти по пыльной дороге, удаляясь от гор. На развилке дорог на Турфан и Урумчи, куда должна была повернуть экспедиция, вновь показались горы Тянь-Шаня и сопровождали экспедицию до 24 мая, почти до самой границы.
«По левую сторону пути в дымке появляются отроги великолепного Тянь-Шаня - небесных гор. Кто-то оценил их воздушно-голубые тона и назвал их правильно» [9, с. 180].
«Истинно – небесные горы» - пишет Николай Константинович.
Именно это мы и видим на картине «Тянь-Шань». Мы не знаем, на каком участке маршрута увидел Рерих этот пейзаж, но красота этих гор передана с восхитительным мастерством.
Тарбагатай
22 мая 1026 года перед членами экспедиции показалась последняя горная страна – Тарбагатай, горный хребет на границе с Китаем. Николай Константинович пишет:
«Позади скрылись отроги Тянь-Шаня, а далеко впереди, к северу, показалась легкая линия Тарбагатайских гор» [5, с. 262].
Этот хребет, длина которого около 300 км, состоит из сланцев, известняка, песчаника, гранитов. Западная часть Тарбагатая (от перевала Хабар Асу до реки Аягуз) находится на территории Казахстана между озерами Алаколь и Зайсан. Также принадлежит Казахстану и северный склон восточной части. Южный склон восточной части Тарбагатая находится в Китае. Таким образом, граница между Китаем и Советским Союзом проходила по Тарбагатайскому хребту.
Тарбагатай невысок, его средняя высота над уровнем моря 2000 - 2200 метров. Самая высокая точка - Тастау - достигает 2992 м. Вечные снега кое-где попадаются на северных склонах, есть несколько удобных перевалов.
Дорога вела экспедицию к советскому пограничному посту Кузеюнь. Этот пограничный пост существует и сейчас.
Закончился опасный, трудный и тяжелый путь по Китайскому Туркестану. Впереди была встреча с Родиной, обновленной, изменившейся, долгожданной. Впереди было продолжение маршрута на пароходе по Иртышу, затем Москва, Алтай и Монголия.
Рерихи без сожаления расстались с реалиями находящегося в глубочайшем кризисе Китая и его далекой окраины – Синьцзяна.
Пророческие слова Николая Константиновича, написанные им еще в марте 1926 года, подводят итог этого этапа маршрута:
«Говорилось о Китайском Туркестане со стороны археологии, говорилось о давнишних завоеваниях и о смене владений, но не говорилось о текущем самосознании края. А ведь в нарастании мировой эволюции нельзя обойти молчанием этот обширный и забытый судьбою край. Очень поучительно следить за остатками тохарской, уйгурской и монгольской постройки, но также поучительно и поражающе видеть, во что превратилось самосознание края» [5, с. 190].
И добавляет:
«Но буддист знает причину омертвления края. В книгах Ганджура сказано, что в земле, отступившей от учения Будды, засохнут деревья, и поникнут травы, и уйдет благосостояние» [5, с. 191].
Послесловие
Прошло почти сто лет после окончания Восточно-Туркестанского этапа Центрально-Азиатской экспедиции академика Н.К. Рериха. И наш рассказ будет неполным, если мы не узнаем, как изменился этот край.
Вскоре после прохождения экспедиции, в 1928 году был убит заговорщиками губернатор (дуту) Синьцзяна Ян Цзенсинь, который чинил столько препятствий экспедиции.
С этого времени симпатия к Советскому Союзу и вообще во всему русскому, которую отмечали Рерихи, стала стремительно усиливаться и в 30-40-е годы весь Синьцзян фактически был зоной влияния СССР и его руководство даже подавало прошения в Москву о принятии в состав Союза на правах союзной республики. К этому времени относится и массовое распространение этнонима «уйгур» взамен традиционных самоназваний по месту проживания и вероисповеданию. Мусульмане-земледельцы разных оазисов стали осознавать себя единым народом, обладающим древней культурой. Во время Великой Отечественной войны Синьцзян, так же как Монголия и Тува (бывшая до 1944 года самостоятельным государством), помогал СССР сырьем, продовольствием и даже промышленным производством. Тем не менее, в 1949 году, после победы в гражданской войне коммунистов Китая Синьцзян вернулся в состав КНР и в 1955 году стал Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Таким образом, этноним «уйгур» был закреплен в государственных документах. Тем не менее, авторитет Советского Союза среди местного населения оставался очень высоким, и существовало мощное движение за присоединение к СССР.
Во время т.н. «Большого скачка» и «культурной революции» в Китае началось массовое бегство местного населения в сопредельные республики СССР - в Казахстан, Киргизию, Узбекистан. Это еще больше усилило связи СУАР с нашей страной.
Но мрачный период в истории Китая завершился и в последние десятилетия вместе с ростом экономики всей страны Восточный Туркестан стремительно меняется. Развивается туризм, создано немало программ по сохранению культурного наследия. Города Хотан, Яркент, Куча и другие, через которые прошла экспедиция, сейчас туристические центры, мало похожие на те пыльные нищие поселения, описанные и сфотографированные Рерихами.
Красные пещеры – комплекс пещерных храмов близ Кучар, восстановлен и является туристическим объектом. Для посещения сейчас доступно около 200 пещер, хотя мы помним, что Рерихи писали о тысяче пещер этого комплекса. Отношение к истории и археологии в Китае значительно изменилось по сравнению с серединой ХХ века и специалистам известно, что сейчас эти работы очень хорошо финансируются и проводятся весьма качественно.
На государственном уровне предпринимаются попытки вернуть увезенные в Европу артефакты. Иногда это удаётся.
Урумчи сегодня – это город с населением около 4 млн. человек, современный мегаполис, в котором почти ничего не осталось от того города, который посетили Рерихи. Сохранились некоторые строения старого Урумчи, в том числе и комплекс зданий советского консульства, который теперь является памятником истории и охраняется государством. Перед зданием консульства в 90-е годы ХХ века был установлен бюст В.И. Ленина9.
Сохранился и тот даосский монастырь, который посетили Рерихи. Правда, теперь он стал буддистским (хороший знак возвращения буддизма в этот край) и находится уже не далеко на окраине, а в центре разросшегося города.
Пыльные каменистые тропы, которыми шла экспедиция по Восточному Туркестану, превратились в отличные шоссейные дороги. Ведь это то, о чем писал Н.К. Рерих:
«Особенно нелепо сознавать, что целый день утомительного пути равняется двум часам езды на моторе или часу на аэроплане. Ведь здешние пути могут быть так легко приспособлены для мотора, а для аэропланов даже не нужно аэродромов строить» [5, с. 191].
Можно добавить, что первые автомобильные дороги были спроектированы в Синьцзяне в 30-е годы специалистами из Советского Союза, ими же было организовано и авиасообщение.
А в город Турфан, находящийся в 300 км от Урумчи, который Рерихи не смогли посетить, можно попасть за 40 минут на скоростном поезде.
Грязные базары, бывшие во времена Рерихов рассадниками болезней и чудовищных пороков вроде нарко- и работорговли, стали достопримечательностью для туристов и украшают города изобилием и разнообразием товаров. Можно считать индикатором развития края туризм – перед пандемией ковида 2020-2021 гг. СУАР посещало в год до 128 млн. туристов со всего мира.
Тем не менее, мы часто слышим тревожные вести о межнациональных проблемах и терроризме. Новостные ленты западных СМИ эмоционально рассказывают о притеснениях уйгуров. Проблемы, безусловно, есть. Но стоит помнить, что всего 15 лет назад нам столь же эмоционально рассказывали о гонениях на буддистов в Тибете. Но как только Олимпиада 2008 года в Пекине, ради которой раскручивали эту истерию, всё же состоялась, тема просто исчезла из новостных лент западной прессы. Поэтому важно понимать, что есть проблемы, которые решаемы и решаются (и лишь время покажет, насколько правильно) и есть грязные политические игры, заложниками которых сейчас пытаются сделать народы, населяющие Восточный Туркестан.
Мы должны помнить, что та самая «Большая игра», противостояние очень мощных сил, начатая Британией с 18 века, никуда не делась. Она влияла на экспедицию Рериха, она продолжается в наши дни и её цели остались прежними – установить контроль над Хартлендом, Сердцем Азии.
В регионе, по которому прошла Центрально-Азиатская экспедиция происходят перемены, которые трудно было представить в 1926 году. Сонная деградация и разложение сменились динамикой развития.
Но есть и еще одна грань, связанная с переменами в этом регионе - уже мало шансов найти хоть какие-то следы пребывания экспедиции Рерихов. Тем не менее, Восточный Туркестан ждет исследователей, которые могли бы пройти по маршруту экспедиции.
Вспомним слова Людмилы Васильевны Шапошниковой из статьи «Земной маршрут космической эволюции»:
«На маршруте Центрально-Азиатской экспедиции Рерихи … творили энергетическое поле Нового Мира в тех странах, где для этого существовали нужные условия, которые и определили маршрут самой экспедиции» [17, с. 81-82].
Садовская И.А., 2023 г.
Также на эту тему
Центрально-Азиатская экспедиция (страница сайта)
Глущенко Л.И., Садовская И.А. Урумчи, Джунгария, Казахстанский этапы экспедиции (1926 г.)
Глущенко Л.И., Садовская И.А. Явление «Горы Ленина». Как картина Н.К.Рериха «Гора Ленина» превратилась в «Явление срока»
Восточный Туркестан в живописи Н.К. Рериха и в литературном наследии Н.К. Рериха и Ю.Н. Рериха
Литература
1. Шапошникова Л.В. Мастер / Великое Путешествие. Книга первая. – М.: МЦР, Мастер-Банк, 1998. - 624 с.: илл.
2. Рерих Ю.Н. История Средней Азии в трёх томах. Т. 1. М.: Международный Центр Рерихов. Благотворительный фонд им. Е.И. Рерих. Мастер-Банк. 2004
3. Рерих Ю.Н. Буддизм и культурное единство Азии. Сборник статей. Перевод с англ. А.Л. Барковой. М.: Международный Центр Рерихов, 2002
4. Кондратов А. М. Земля людей — земля языков. — М.: Детская литература, 1974. — 192 с.
5. Рерих Н.К. Алтай-Гималаи: Путевой дневник. Рига: Виеда. 1992
6. Рерих Н.К. Листы дневника, т. 1. М.: Международный Центр Рерихов, 1995
7. Община (Урга) [Учение Живой Этики].
8. Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. Пять лет полевых исследований с Центрально-Азиатской экспедицией Рериха. М.: Международный Центр Рерихов, Мастер-Банк, 2012
9. Рерих Н.К. Сердце Азии //Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига.: Виеда. 1992
10. В.В. Радлов «Из Сибири. Страницы дневника». Пер. с немецкого, М. Главная редакция восточной литературы, 1989
11. Рерих Н.К. Буддизм в Тибете // Шамбала. М.: МЦР. Бисан-Оазис. 1994
12. Рерих Ю.Н. История Средней Азии в трёх томах. Т. 2. М.: Международный Центр Рерихов. Мастер-Банк. 2007
13. Рерих Н.К. Звезда Матери Мира // О Вечном… М.: Издательство «Республика». 1994
14. Смирнов-Русецкий Б.С. Творческий путь. Санкт-Петербург. Издательство "Художник России". 1992. Также доступно здесь
15. Рерих Н.К. Письма. Т. III (1936). М.: Международный Центр Рерихов, 2022
16. Рерих Н.К. Листы дневника, т. 2. М.: Международный Центра Рерихов, 2000
17. Шапошникова Л.В. Земной маршрут космической эволюции // 90 лет Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха: Материалы Междунар. научно-общест. конф. 20008. –М.: Междунар. Центр Рерихов; Мастер-банк, 2009
Примечания
[1] Несторианство – одно из течений раннего христианства, основанное епископом Несторием (Константинополь) в 5 веке и получившее значительное распространение в Азии вплоть до Монголии.
[2] Манихейство – религиозное учение, сочетавшее в себе элементы буддизма, христианства, зороастризма и др. Названо по имени основателя – Мани (III в., государство Сасанидов, территория совр. Ирана).
[3] См. Е.П. Блаватская «Разоблаченная Изида», т. 2, гл. 8; Тайная Доктрина, т. 1, Введение и др.
[4] «История Ханьской династии», китайская официальная династийная история с 206 года до н. э. по 25 год н. э.
[5] В книге «Алтай-Гималаи» Н.К. Рерих называет этого чиновника Ма Да-жень, хотя его настоящее имя Ма Шао-ву, именно так его называет и Ю.Н. Рерих в книге «По тропам Срединной Азии». Возможно, это связано с тем, что Ма Да-жень может быть переведено с китайского языка как «великий человек из рода Ма» - горькая ирония, возникшая у Н.К. Рериха от контактов с этим грубым и невежественным китайским чиновником.
[6] Махаяна (дословно «Большая колесница») – одно из двух основных направлений буддизма.
[7] Майтрейя (санскр. «дружественный», «благожелательный», «великодушный»), в буддизме имя грядущего Будды, приход которого по преданию завещан самим Буддой Шакьямуни.
[8] Пасседван (или Почан), последний царь тохаров, упомянут Н.К. Рерихом в книге «Алтай-Гималаи» [5, с. 202] и, как один из хранителей Камня, в «Легенде о Камне» из книги Е.И. Рерих «Криптограммы Востока».
[9] Подробнее об этом можно прочитать в статье "Урумчи, Джунгария, Казахстанский этапы экспедиции (1926 г.)"
Главная > Центрально-Азиатская экспедиция > Опубликовано: 12.06.2023
