Джунгария
«Покинув Урумчи …мы вступили в замкнутый Джунгарский бассейн, страну песчаных степей, солевых болот и озер. Джунгарский бассейн и окружающие его горные области всегда были местом великих кочевых миграций. За два тысячелетия волны неукротимых кочевых племен, следовавшие одна за другой, основали здесь могущественную цивилизацию и поглотили коренное население. В течение столетий древний кочевой путь, один из старейших исторических высокогорных путей Азии, идущий к северу от Небесных гор или Тянь Шаня, и соединяющий высокогорья Монголии со степными территориями, расположенными севернее Каспия и Черного моря, оглашался топотом скачущих орд. Мы до сих пор не можем постичь истоки этого могучего движения народов…» - записал в дневнике Юрий Николаевич Рерих [2, с. 109].
И далее: «Одной из задач нашей экспедиции была регистрация обнаруженных нами могильных курганов и других следов кочевой культуры, расположенных вдоль северной границы Тянь-Шаня, Джаировых гор и Алтая, еще не описанных в научной литературе» [2, с. 110].
Экспедиция шла по местам древних кочевых миграций, с богатейшим археологическим материалом, но вынуждена была только фиксировать могильные курганы, «скрывающие сокровища ушедших вождей кочевых племен», так как «нестабильные условия в этом районе и частые нападения бандитов мешали проводить более тщательные археологические исследования» - отметил Юрий Николаевич [2, с. 110]. К этому можно добавить: а также по причине запрета на археологические исследования китайской администрацией Синцзяна.
Путь был опасным, караваны грабили, в основном, отряды местных хорошо вооруженных каракиргизов, «которые в зимние и весенние месяцы занимались бандитизмом и наводняли соседние горы. После гражданской войны в этих местах осталось значительное количество оружия и обмундирования» [2, с. 110].
Еще в Урумчи Рерихи были предупреждены о местах, особо опасных, поэтому принимали дополнительные меры предосторожности. Останавливались в селениях, так было спокойнее. Старались идти ночью, не только из-за дневной изнуряющей жары. Проводили разведку, «зорко наблюдая за странными всадниками, то и дело появляющимися и исчезающими на гребнях соседних холмов» [2, с. 111]. В особо опасных местах привязывали и заглушали колокольцы под дугою, шли с погашенными огнями и заряженным оружием.
Не повезло с возчиком – постоянно что-то ломалось, переворачивалось, грузовые телеги отставали.
20 мая колебалась почва – землетрясение. Николай Константинович записывает в дневнике: « В области Чугучака есть потухшие кратеры. Не так давно подземная работа была так напряжена, что ждали извержения» [1, с. 261].
Сейсмические проявления были отмечены еще в Урумчи: «Интересны вулканические следы в районе Чугучака, Кульджи, Верного и Ташкента. Земля точно дышит. Как бы гигантская динамомашина работает в продолжение месяцев» [1, с. 255].
Вдали виднелись большие калмыцкие монастыри. «В каждом несколько сотен лам. Монастыри большею частью в юртах – кочевые, но есть и храмы» [1, с. 260]. Избегая осложнений с китайцами караван не свернул с пути по степи к юртам монастыря. Действовал запрет на осмотр буддийских храмов. «Жалко, жалко» - записал в дневнике Николай Константинович [1, с. 267].
Девятый день пути, переход через ущелья Джаира. По рассказам местных жителей – самое опасное место для путников. «Именно в ущельях Джаира бывают грабежи и убийства… Где-то близко во время гражданской войны многие сотни русских были изрублены киргизами.
В наших людях чувствуется настороженность. Как нарочно, в самой узкой щели у второй арбы ломается ось, и остальные четыре повозки оказываются запертыми. Самый удачный момент для грабителей, но они не являются. Два часа возятся с телегой» [1, с. 264].
Экспедиционная фотография 1926 года, которую мы назвали «Непредвиденная остановка».
Варианты этой фотографии многократно воспроизводились в изданиях, посвященных тематике Центрально-Азиатской экспедиции. В одних случаях она подписана «Через Джунгарию» [2, с. 113], в других – «Экспедиция на Алтае» [4, с. 253], в третьих – «Тянь-Шань». Вчитываясь в страницы дневника Н.К.Рериха, мы обнаружили запись, буквально описывающую сцену, изображенную на ней.
Второй вариант сюжета, изображенного на предыдущей фотографии. Небольшая разница во времени, изменены позы людей, стоящих возле второй арбы, несколько смещен фокус и в объектив попадает дополнительная часть панорамы ущелья.
И действительно, на фотографии мы видим вынужденную остановку каравана. Что-то случилось со второй арбой - распряжены кони, снят груз в ящиках, сама арба стоит неустойчиво, с наклоном, хорошо виден подпирающий ее брус. Возле нее возчик в азиатском халате, еще кто-то из европейского состава экспедиции, возможно, сам Николай Константинович. Фотографировал, скорее всего, Юрий Николаевич. Поломку устраняли два часа, и было время для выбора позиции съемки, сверху, с ближайших скал, создания нескольких вариантов снимка, совмещая эти действия с организацией охраны так некстати остановившегося каравана в узком ущелье, удобном для засады и нападения местными грабительскими бандами.
Весьма вероятно, рассматриваемый фотоснимок зафиксировал момент перехода экспедиции по Джунгарии, через ущелья Джаира 25 мая 1926 года. Наше предположение, конечно, требует документального подтверждения, и мы надеемся, что оно будут найдено, опубликовано и исключит, наконец, разночтения этого редкого экспедиционного фотодокумента.
После Джаира экспедиция вступает в местность, постепенно переходящую в отроги Тарбагатайского хребта, зону традиционных летних пастбищ киргизов.
Юрий Николаевич об этом районе пишет так: «Дорога проходила по волнистым холмам, покрытым великолепными пастбищами. Здесь жили исключительно одни киргизы, но в окрестностях Савурских гор было немало калмыцких лагерей. Мы миновали несколько зимних киргизских поселений, или кишлаков, расположенных в хорошо защищенных долинах. Эта идеальная страна, являющаяся пастбищем для огромных табунов лошадей и крупного рогатого скота, всегда была излюбленным местом кочевников. Она изобиловала могильниками, окруженными концентрическими кругами из вертикально поставленных каменных плит, и другими следами кочевого прошлого» [2, с. 111].
Николай Константинович в этих местах записал в дневнике: «После красных и медных гор мы спускаемся к зеленой степи, окруженной синими хребтами; и опять чистота красок похожа на волшебную радугу. Манап…– степное, радостное, веселое место отдыха. По окраинам селения стоят юрты. Толпятся стада. Киргизы в малахаях скачут, как воины 15 века. Калмыки с доверчивыми лицами» [1, с. 264].
На следующий день: «Едем зеленеющей степью. Всюду юрты, стада» [1, с. 265]
На следующий день: «День прекрасный по краскам. Синие горы, шелковистая степь. По левую руку – снега Тарбагатая, а прямо на север – отроги самого Алтая … Стада в степи. Большие табуны коней и юрты черно-синие и бело-молочные. И солнце, и ветер, и неслыханная прозрачность тонов. Это даже звучнее Ладака» [1, с. 266].
Репродукции картин первого художника-казаха Абылхана Кастеева. Его имя, в настоящее время, носит Государственный музей искусств в г. Алматы. Картины написаны им в 30 - 50 годах прошлого 20-го века и хорошо иллюстрируют кочевой быт казахов, их традиционные одежды. Приблизительно такие «стада и юрты» видел Николай Константинович в 1926 году.
26 мая, на 10-й день пути, экспедиция прибыла в Дурбульджин – последний приграничный населенный пункт, «центр пограничной торговли» по характеристике Юрия Николаевича [2, с.111]. До Кузеюня – пограничного поста на территории Казахстана 75 верст. Планируется это расстояние пройти за один переход, «лишь бы китайская таможня не задержала» [1, с. 265]. Опасения были обоснованными. «Негодяй возчик » и «полуграмотный таможенник» [1, с.266]. сделали все от них зависящее, чтобы задержать Рерихов на китайской территории еще на один день. Расстояние между китайским и советским пограничными постами было всего 30 верст. Но именно этот участок являлся излюбленным местом киргизских конных банд, нападающих на путешественников. Заночевать пришлось на китайском посту. Николай Константинович записал в дневнике: «Как торжественна эта ночь. Конец и начало. Прощай, Джунгария!» [1, с. 267].
По Джунгарии было пройдено 675 верст за 11 дней (с 16 по 27 мая), встречено 13 поселений – Санджи, Хутуби, Манас, Улан-Усун, Янцзыхай, Шихо, Чайпецзы, Улун-Болык, Оту, Кульдинен, Манас, Курте, Дурбульджин. В 11 из них останавливались на отдых. Шли по дороге, через шесть китайских таможенных постов, на каждом из которых устраивался долгий, утомительный осмотр багажа и документов. Перенесли небывалую для этого времени года жару, пыльный ураган, неожиданный снегопад. Но именно на джунгарском этапе, 23 мая 1926 года, Николай Константинович Рерих записал в дневнике формулу: «Уж очень красива ты, Азия. Твой черед. Прими чашу мира» [1, с. 263].
Литература:
1. Николай Рерих «Алтай-Гималаи» путевой дневник, Рига «Виеда», 1992г.
2. Ю.Н.Рерих «По тропам срединной Азии», издательство «Агни», 1994г.
3. В.Г.Обухов «Схватка шести империй. Битва за Синцзян», Москва «Вече», 2007 г.
4.Л.В.Шапошникова «Великое путешествие. Мастер» Книга первая, Москва, МЦР, Мастер-Банк, 1998г.
Главная → Центрально-Азиатская экспедиция
